– Кто избивал учительницу? Фамилии, адреса.
Маракуц сглотнул, обвел комнату невидящим взглядом и вдруг выдернул из-под 
подушки кресла еще одну «пушку» – автомат «гюрза». Матвей опередил его на долю 
секунды, вырвал автомат и двинул владельцу по уху. Маракуц понял, что говорить 
придется. Запинаясь, назвал три фамилии с адресами.
– Их было четверо, – напомнил Матвей.
– Четвертый в коридоре… Бабурин…
– Спасибо, дружок. Кстати, советую прикрыть свою лавочку, чем бы ты ни 
занимался. Сегодня мы пришли только предупредить, в следующий раз явимся по 
твою душу. Да и вам, господа, советуем подумать, с кем дружить и как работать 
дальше. Ваша очередь наступит скоро. Теперь что касается вас. – Матвей 
повернулся к бледной от испуга женщине. – Жаль, что вы не мужчина – я поучил бы 
вас хорошим манерам! Но если и впредь будете – вести себя так же по-хамски, 
«Чистилище» позаботится о вашем… э-э… воспитании. Я понятно выражаюсь? Не слышу.

– Д-да… я постараюсь…
– Вот и хорошо.
Через несколько секунд «псевдочистилыцики» исчезли, прихватив с собой одного из 
«спортсменов», еще не вполне очухавшегося от нокаута.
– Маракуц сейчас позвонит своим «нукерам», и мы никого не найдем, – сказал 
Василий, садясь в машину. – Или нам подготовят засаду.
– Вряд ли. Команда у него не военная, а полубандитская. До засады они не 
додумаются. Да и дома такие слоны по вечерам не сидят. Этот ублюдок должен 
знать, где найти остальных. – Матвей усадил парня на заднее сиденье, похлопал 
по щекам. – Очухался, болезный? Где мы можем отыскать твоих приятелей – Вислого,
 Муху и Дохляка?
«Спортсмен» дернулся было, но затих в железных тисках Василия.
– Сиди смирно, а то кости поломаю. Так где, говоришь, можно их найти?
– Я в-вас!.. С-суки… Ой!.. – Он взвыл от едва заметного тычка в болевую точку.
 – Они сейчас, наверное, в «Белом носороге», в баре…
– Поехали, покажешь.
Бар находился неподалеку от кинотеатра «Родина». Матвей поставил машину во 
дворе, и все трое прошли в бар через черный ход, где пара амбалов в кожанках 
проверяли каждого на предмет ношения оружия. Губу – «спортсмена» – амбалы, 
кажется, знали и пропустили без звука. Впрочем, как и его сопровождающих.
Троица бандитов, избивших учительницу, сидела за столиком, укрытым декоративной 
резной панелью, в углу небольшого уютного зала, освещенного неяркими бра. 
Компанию разбавляли еще два мордоворота и три девицы. Матвей подошел к столику.
– Пошли выйдем, – наклонился он к уху Дохляка, на которого указал Губа. – 
Поговорить надо. И дружков захвати.
Дохляк – глыба мускулов с габаритами шкафа – удивленно глянул на Соболева, 
затянулся сигаретой и выдохнул дым ему в лицо.
– Не понял!
– Поговорить надо. – Матвей быстрым движением пропихнул всю сигарету в рот 
Дохляку. – Бери Муху и Вислого. Губа все объяснит! Только не здесь.
Дохляк вскочил, отплевываясь, но Матвей уже шел за Василием, который вел к 
выходу приплясывающего от боли Губу. Через минуту из двери вывалилась целая 
компания: трое «нукеров» Маракуца и те двое, что сидели с ними за столом.
– Че надо, козел? – прорычал рассвирепевший Дохляк. Матвей хлестко отвесил ему 
пощечину.
– Это задаток. За воспитание учительницы. Чем били?
«Нукеры» на мгновение замерли. Затем Дохляк взревел: «Ах ты, сучара!» – 
бросился на Матвея и тут же споткнулся, пропахав носом борозду в асфальте.
– Хорошо, что их так много, – с удовлетворением потер ладони Василий, – а то 
неудобно было бы: вдвоем на четверых…
Потасовка длилась недолго. Сопротивление оказал лишь один из парней – Вислый, 
который знал карате в объеме седана [7], – но и он продержался лишь несколько 
секунд, получив под конец от Василия точный дуаньда [8], сломавший ему челюсть. 
Остальные отделались синяками и сотрясениями мозга, сполна заплатив за то, что 
сделали с беззащитной учительницей…
У Василия они переоделись, приняли душ и до ночи беседовали, вспоминая детство. 
О «работе» не говорили, хотя чувствовали почти одно и то же.
– Я всегда любил возиться в лужах, – с улыбкой рассказывал Василий, 
развалившись на низкой кушетке. – Я ведь родился и до третьего класса жил в 
небольшом городке на Брянщине. Наш дом стоял на окраине – бревенчатый 
пятистенок. Свой участок, сад, хоздвор, обычная деревенская улица… и лужи после 
дождя. Меня просто тянуло к ним. То кораблики, то запруды и дамбы, то «морские 
сражения». Я вообще любил смотреть на воду…
– Я тоже, – кивнул Матвей, вспоминая, что родился в таком же городке. Мать 
долго не могла родить, хотя они с отцом мечтали о ребенке. А потом она попала в 
авиакатастрофу, уцелела чудом и… через девять месяцев и девять дней вопреки 
судьбе на свет появился он, Матвей Соболев…
– Потом я уехал, закончил физфак МГУ, но по специальности практически не 
работал, – продолжал Василий расслабленно. – В пять лет отец отдал меня в 
секцию дзюдо, в девять мы переехали, я перешел в сингитай [9], а оттуда в 
Академию боевых искусств. Айкидо и кунгфу я занялся, уже когда был резервистом 
спортивной комиссии КГБ, в тринадцать лет, а ты?
– А я начал заниматься борьбой с трех лет, – нехотя ответил Матвей, но 
продолжать не стал. Василий задумчиво оглядел его тонкое, спокойное лицо, допил 
кофе.