транса».
Внешняя жизнь шла своим чередом, и менять ее Соболев пока не собирался.
В четверг он отвез Стаса в хирургический центр, а в пятницу целых два часа 
просидел в коридоре, пока мальчишке не прооперировали колено. Операция прошла 
нормально при полной анестезии. Стас спал, поговорить с ним не удалось, и 
Матвей отправился в лицей. Он надеялся разыскать мерзавцев, избивших 
учительницу, хотя применять силу не хотелось.
После посещения лицея картина происшествия обросла дополнительными 
подробностями, но главное, что заставило Матвея действовать, – это уверенность 
всех, с кем ему удалось побеседовать, в том, что виновных опять не найдут. И 
уверенность эта была не беспочвенной. Прошло уже пять дней с момента нападения, 
а следствие по делу почти не развивалось. Местное милицейское начальство 
приказало «не форсировать розыск». На звонок директора лицея в «Вечерку» 
журналисты отозвались вяло: не убили же, так о чем особенно трубить?
– Безнадега, – вздохнул муж учительницы, субтильного вида бородач, 
преподаватель в радиоинституте. – Я ходил к родителям девочки, из-за которой 
весь сыр-бор разгорелся, так мне даже на порог ступить не дали, собаку 
пообещали спустить.
– А жена как себя чувствует? – поинтересовался Матвей.
– Да так, отошла уже. Хотя и рвота была, и слабость… Сотрясение, в общем.
– Но ведь если есть травмы, то можно возбудить уголовное дело!
– В том-то и штука, что травм нет! Сначала ее ударили в живот, потом по голове, 
но следов практически не осталось. Видно, профессионалы били. – Муж учительницы 
махнул рукой. – Похоже, на роду у нас написано смиренно дожидаться своей 
очереди не угодить кому-нибудь из этих… которые из грязи – да в князи. Они ведь 
совершенно ошалели от долларов, лимузинов и норковых шуб! Видели бы вы эту 
мадам, мать Сани… той самой девицы… Воспитана в лучших традициях заносчивости и 
пренебрежения! Говорят, она вообще пригрозила лицей взорвать, если от них не 
отстанут. А Лена… что ж, выздоровеет, конечно. Однако в лицей больше не 
вернется.
Поразмыслив над словами бородача, а особенно над тем, что он говорил о синяках 
и травмах, Матвей отправился к Василию на работу и рассказал ему всю историю.
– Ага, ты хочешь организовать свое частное бюро расследований, – кивнул Балуев, 
одетый по обыкновению в спортивный костюм. – Или что-нибудь покруче? 
«Мини-стопкрим», например?
Матвей молча покачал головой.
– Труба зовет? – продолжал полунасмешливо-полусерьезно Василий. Матвей кивнул. 
Балуев с улыбкой прищурился. – Я же говорил, что ты не выдержишь тихой 
пристани! Конституция не та, все равно потребует свое. А как ты собираешься 
добиваться справедливости?
– На следственные мероприятия времени у меня нет, поэтому действовать придется 
дедовским способом.
– То есть пойти к этим держимордам и учинить допрос с пристрастием? – Василий 
отбросил шутливый тон.
– Да. Но я хочу выйти не только на исполнителей, но и на того, кто дал приказ 
избить учительницу. Кстати, били ее действительно со знанием дела: ни одного 
синяка не оставили, а чувствует она себя до сих пор скверно.
– Хорошо, идем. Один ты, конечно, справишься, но вдвоем мы все же стоим 
побольше.
– Не сейчас, вечером, я заеду на машине. Кстати, наведи «макияж»: осторожность 
не помешает.
– Не учи ученого, ганфайтер, я из формы еще не вышел. Между прочим, я недавно 
прочитал объяву в «Коммерсанте»: в Москве образуется частное агентство по 
защите прав граждан и охране предпринимательства. Примерно то же, что и наша 
контора, только помасштабней. Не хочешь предложить им свои услуги?
– Не думал. Скорее всего нет.
– А я вот подумываю. Все-таки провинциальная жизнь не для меня. Да и подруга 
рвется в столицу. У нее родители там окопались. Хотя я ничего еще не решил. Чаю 
попьешь?
– На работе не пью. – Матвей поднялся и, попрощавшись с Василием, отправился в 
офис.
В семь часов вечера они подъехали к новой шестнадцатиэтажке, выстроенной 
турецкой строительной компанией для «отцов города». Дом находился в самом 
центре, на площади Свободы. Квартиры в нем были шикарные и по планировке, и по 
отделке, поэтому ничего удивительного не было в том, что дом охранялся. Однако 
стоило Матвею, одетому, как и Василий, в спортивный костюм, сказать солидному 
вахтеру, что они по вызову к Маракуцу, как их тут же пропустили. Вероятно, 
такие гости появлялись здесь нередко.
На пятом этаже возле стеклоблочной стены, отгораживающей две квартиры – самого 
Маракуца и соседнюю, – сшивался какой-то коренастый угрюмый тип в точно таком 
же костюме, как и на «гостях». Он оглядел незнакомых посетителей исподлобья, но 
ничего не сказал, видно, поджидал кого-то.
– Нам везет, – констатировал Василий, – не надо будет ломать дверь. Эй, мужик, 
босс дома?
– Зачем он вам нужен? – неожиданным дискантом отозвался коренастый. В том, что 
гости пришли именно к его хозяину, он, похоже, не сомневался.
– А тебе-то что? Мы ему тут кое-что принесли.
– От кого принесли?
– От деда моего! Много будешь знать, скоро состаришься. Зови босса, «шестерка».
«Спортсмен» выхватил из кармана пружинный нож и потянулся за рацией, но сказать