ссовой информации в жизни людей вполне совпадало с мнением самого Данилина. Оба считали, что ТВ давно перестало играть роль доброго и полезного информатора, приятного собеседника и компаньона для общения, превратилось в гигантского вампира, питающегося энергией человеческого внимания, интеллекта и эмоций.
– У меня друг работает в аналитическом отделе ФСБ, – добавил Кабанов, допивая кофе. – По его оценке, работа большей части СМИ – это навязывание более низкой энергии, нежели та, которую дает, например, такой способ получения информации, как чтение книг, требующее дополнительных умственных усилий. А телевидение вообще так препарирует информацию, что она изменяется до неузнаваемости.
Андрей кивнул, соглашаясь. Он тоже знал, что система искажения знаний, успешно применяемая руководством каналов ТВ, намеренно наполняет память телезрителя ненужными вторичными знаниями, не дающими ни полноценного удовлетворения, ни ответов на запросы духовного порядка.
– Ну, я поскакал. – Володя помахал всем рукой и скрылся за дверью.
– Что будем делать? – Млада нерешительно посмотрела на задумавшегося Данилина.
– Я отлучусь часа на два, – очнулся он. – Съезжу в церковь, узнаю, где похоронили Анну Игнатьевну, встречусь с одним полезным человеком и вернусь. Тебе придется поскучать одной.
Млада улыбнулась.
– А телевизор смотреть можно?
– Можно, – засмеялся он в ответ. – Не обращай внимания на умные разговоры мужчин. Никому не открывай и на звонки не отвечай. В десять выпей ложечку бальзама, не забудь. Его надо пить регулярно. И ни о чем не беспокойся, я всегда буду рядом. Возможно, уже сегодня вечером мы уедем.
– Куда?
– Я тебе говорил – к моим родственникам в Улан-Удэ. Или в Брянск. Но это мы еще обсудим.
Он оделся, поцеловал женщину, не желавшую его отпускать и одновременно не решавшуюся сказать ему об этом, и вышел. Ему самому не хотелось лишний раз гулять по городу, где его могли встретить посланцы-киллеры какого-то секретного ордена, но, прежде чем уезжать из Костромы, надо было утрясти кое-какие проблемы и решить насущные жизненные задачи.
Дьякон Варавва, с которым Данилин договаривался о похоронах Анны Игнатьевны, встретил его хмуро.
– Тело убиенной у нас забрали, – сказал он, отводя глаза. – Приехали из органов, велели отложить похороны и забрали. Нам пришлось сказать, кто ее привез.
Андрей пристально посмотрел на молодого монаха.
– Но ведь вы знаете только мое имя.
– Я так и сказал – привез раб божий Андрей.
Не раб божий, хотел возразить Данилин, и никогда не был рабом, но вслух говорить этого не стал.
– Интересно, откуда органы узнали о смерти Анны Игнатьевны? Не ваши ли братья сообщили им об этом?
– Не суди сам и не судим будешь, – поднял перст дьякон, снова отводя глаза.
– Понятно. А почему вы решили, что тело забрали сотрудники органов внутренних дел? Они были в форме? Или показали документы?
– Сии деятели были в мирской одежде, но один показал удостоверение офицера, кажется, майора полиции. И я слышал, как он по телефону говорил с кем-то о вашем розыске. Если вы ни в чем не виноваты, я бы посоветовал вам пойти к властям и все рассказать.
– Боюсь, они мне не поверят, – качнул головой Андрей. – Но все равно спасибо за совет. До свидания.
– Бог в помощь, – поклонился дьякон, пряча руки в рукава рясы.
Андрей вышел с территории церкви, побрел к остановке автобуса, жалея, что не может воспользоваться своей «Надеждой». Вспомнил долгие разговоры со старой учительницей о смысле жизни. Теперь, после ее смерти, после гибели Федоровых жизнь перестала казаться наполненной смыслом. И лишь мысль о Младе, ждущей ребенка, еще поддерживала Андрея, вселяла надежду в его заполненную смутой душу.
Внезапно похолодало.
Андрей невольно посмотрел на пасмурное небо, готовое разродиться новым снегопадом, потом понял, что похолодание не связано с изменением погоды. Это сработал камертон экстрасенсорного восприятия мира, настроенный на улавливание негативных энергетических потоков. Вокруг него произошла перестройка тонких пси-информационных потенциалов, указывающая на появление злобного агрессивного намерения. Продолжая неспешно двигаться по тротуару к остановке автобуса, он перестроил сферу внимания и через минуту определил источники беспокойства.
За ним наблюдали, причем осторожно и умело, с двух сторон сразу.
В полусотне ш