— Никаких уверток!
— Это длинная история, Тини.
— Допустим. Постарайтесь изложить ее кратко.
— В двадцать четыре года, — начал Паттон, — я заболел эфемией желез. Надежд не 
оставалось никаких. Родители не в состоянии были собрать нужную для лечения 
сумму, сам я еще учился. И тут появился человек из «Юнайтед». Они, дескать, 
возьмут на себя все расходы и поставят меня на ноги, если соглашусь работать в 
их системе безопасности. Отказаться — значило бы подписать свой смертный 
приговор. Меня поместили в клинику «Юнайтед» и через несколько месяцев вылечили.
 — Паттон усмехнулся. — Я поступил на службу в «Юнайтед». Беседовал со мной 
мистер Флоуэр. Вы знали такого?
Тимоти покачал головой.
— Это шеф безопасности «Юнайтед». Скотина! Флоуэр сказал мне, что рад видеть 
меня в добром здравии и тому подобное, а потом открыл мне глаза: оказывается, 
на мне испытали новое лекарство, у которого, увы, есть одно непредусмотренное 
заранее побочное действие… Понимаете, если не принять определенное средство, 
кровь мгновенно свертывается в жилах.
— И средством этим «Юнайтед», разумеется, располагала?
— Да! Его открыли, по словам Флоуэра, случайно; счастье мое, что я обратился к 
ним, а не к их конкурентам — те не смогли бы мне помочь. А «Юнайтед» поможет. И 
будет помогать до тех пор, пока моя работа не перестанет их устраивать. Другого 
препарата действительно нет, Тини.
Тимоти налил виски и протянул Паттону.
— Нас таких оказалось десять человек, и отбор проводился весьма тщательно. Все 
мы с блеском окончили университет. Ни у кого коэффициент интеллектуальности, КИ,
 не был ниже 195, и нам не пришлось долго теряться в догадках, дабы установить, 
что все мы заболели не случайно, что мы не жертвы неудачного медицинского опыта.
 Все было заранее обдуманным покушением на нашу жизнь. Теперь мы оказались в 
полной зависимости от людей, выдавших нам спасительное лекарство, и делали все, 
что требовал от нас Флоуэр. "Парни Флоуэра" — вот как нас называли. Он надолго 
замолчал.
— Разве невозможно определить состав этого лекарства? — спросил Тимоти.
— Мы шли на все, лишь бы вырваться из-под власти Флоуэра, и шестеро из нас 
заплатили за это своей жизнью. Видите ли, Тини, нам выдавали порцию лекарства 
только на день и заставляли принять в их присутствии. Одному из нас семь дней 
подряд удалось провести по нескольку часов в клинике "Паблик Хеалтфэр", а мы, 
остальные, его прикрывали, но в клинике так и не смогли установить, в чем 
именно мы нуждаемся: необходимо, мол, было, чтобы кто-то из нас как минимум две 
недели пролежал в стационаре. Когда Флоуэр пронюхал об этом, он просто не дал 
Джону его дневной порции.
— Флоуэр умер?
— Да, пять лет назад, и пока открыли его сейф… Я единственный, кто остался в 
живых, и то случайно…
— От кого вы получаете лекарство теперь? От Брукера?
— Да, каждое утро. А в такие дни, как сегодня, когда приходится выезжать в 
город, он делит порцию на две части — утреннюю и вечернюю. Когда меня вторично 
поставили на ноги, он вызвал меня к себе. Он якобы только теперь узнал о нашей 
судьбе и сам бы такого никогда не допустил; он просит меня забыть о прошлом и 
продолжать работать на «Юнайтед» в качестве его личного секретаря. Содержание 
он пообещал мне отличное. И сдержал слово.
— Только лекарства вам не выдал?
Паттон пожал плечами.
— Проявление истинного человеколюбия?
— Он сказал, что так он во мне никогда не усомнится. Он, дескать, будет уверен 
в преданности хоть одного человека на всем белом свете. Что мне оставалось?..
— И где Брукер хранит лекарство?
— В сейфе, в своем кабинете. Это сейф-идентификат, его открывающее устройство 
реагирует исключительно на тепловые волны, излучаемые телом Брукера. Попытайся 
открыть его кто другой — ничего не выйдет. Он связан с механизмом самовзрывания.
 И если Брукер умрет… Через трое суток защита сейфа автоматически снимается, и 
сейф сможет открыть любой. Но у меня-то в запасе всего один день. Смерть 
Брукера станет и моей смертью.
— Еще один вопрос, Гарольд. Кто-то же должен производить эту штуковину, даже 
если у Брукера ее много.
— В сейфе запас лекарства на несколько лет. Однажды он показал мне флакон с 
голубыми шариками. "Этого предостаточно на многие годы", — сказал он. И сам он 
отказывать мне не собирается…
— Сколько ему лет?
— Семьдесят восемь.
— А вам?
— Тридцать два.
Тимоти положил руку на плечо Паттона:
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он. — Даю вам слово.
— Что вам еще угодно знать?
— Что произойдет, если вы захотите зайти в замок с двумя большими сумками?
— Придется отдать их на контроль сотрудникам охраны и объяснить, для чего они 
мне понадобились.
— Возможны исключения?
— Естественно. Брукер может снять любой запрет.
— А вдруг вам вздумалось пронести что-то незаметно?