Полный самомнения Кетиль выпрямился, обнажил меч и сказал:
— Ты, конечно, умеешь сражаться только так, как сражаются рабы на твоей земле. 
Поэтому, если ты попросишь у меня прощения, я буду считать дело улаженным.
Джеральд стоял ссутулившись. Он пристально, как слепой, смотрел на Торгунну, 
словно спрашивая у нее, что ему делать. Она подала ему топор.
— Значит, ты хочешь, чтобы я его убил? — прошептал он.
— Да, — был ее ответ.
И я понял, что она его любит, иначе почему она так не желала допустить его 
позора?
Хельги подал ему шлем. Он надел его, взял топор и пошел навстречу Кетилю.
— Недоброе дело! — заметил Яльмар. — Ты на стороне чужеземца, Оспак?
— Нет, — ответил я. — Он мне не кровный и даже не названый брат. Эта ссора меня 
не касается.
— Вот и хорошо, — обрадовался Яльмар. — А то мне вовсе не хочется ссориться с 
тобой, приятель. Ты всегда был добрым соседом.
Мы вместе прошли вперед и очертили площадку для противников. Торгунна попросила 
меня одолжить Джеральду меч, чтобы он тоже мог пользоваться щитом, но он, 
как-то странно поглядев на меня, сказал, что предпочитает держать в руках топор.
 Он и Кетиль стали друг против друга, и бой начался.
Это не был обычный хольмганг (12) с определенными правилами и порядком 
наносимых ударов, где первое появление крови означает победу. Нет, эти двое 
бились насмерть. Кетиль бросился вперед, и меч в его руке со свистом полоснул 
воздух, а Джеральд отпрыгнул назад, неуклюже размахивая топором. Топор со 
звоном отскочил от щита Кетиля. Юноша усмехнулся и полоснул мечом по ногам 
Джеральда. Я видел, как на его штанах выступили пятна крови. Это было убийство 
с самого начала. Джеральд, видно, никогда не держал в руках топора. Один раз он 
даже нанес удар не острием топора, а плашмя. Кетиль давно зарубил бы его, если 
бы меч у него не притупился от удара по шлему и Джеральд не сумел тотчас 
вскочить на ноги. Тем не менее он уже шатался от десятка ран.
— Прекратите! — крикнула Торгунна и кинулась к ним.
Хельги схватил ее за руки и силой заставил вернуться на место, но она так 
вырывалась и билась, что пришлось Гриму прийти Хельги на помощь. Я увидел, что 
мой сын огорчен, а на лице керла играет злобная улыбка.
Джеральд повернулся взглянуть на Торгунну. Клинок Кетиля, скользнув, полоснул 
Джеральда по левой руке, и он выронил топор. Кетиль зарычал, готовясь его 
прикончить. Тогда Джеральд вытащил пистолет. Вспышка, звук, похожий на короткий 
лай. Кетиль упал, судорожно вытянулся и застыл. У него разнесло нижнюю челюсть 
и затылок.
Наступило долгое молчание; были слышны лишь вой ветра да грохот волн.
Затем вперед вышел Яльмар; лицо его было искажено горем, но держался он с 
достоинством. Опустившись на колени, он закрыл сыну глаза, тем самым как бы 
говоря, что за ним остается право мести.
— Это колдовство. Тебя следует объявить вне закона.
— Никакого колдовства тут нет, — глухо отозвался Джеральд. — Это… это как 
стрела из лука. У меня не было выбора. Ведь я же предлагал ему биться на 
кулаках.
Я стал между ними, сказав, что это дело должен решать Тинг, но что, я надеюсь, 
Яльмар согласится принять выкуп за убитого сына.
— Но ведь я убил его, спасая свою жизнь, — возразил Джеральд.
— Все равно, выкуп должен быть уплачен, если только родичи Кетиля согласятся 
его принять, — объяснил я. — А за такое оружие, думаю, придется заплатить вдвое 
больше, но это уж решит Тинг.
У Яльмара было много сыновей, Джеральд же не принадлежал к враждебной ему семье,
 и поэтому, я чувствовал, Яльмар не откажется от выкупа. Сдержанно усмехнувшись,
 он, однако, спросил, где человек, у которого нет денег, достанет столько 
серебра.
Сохраняя ледяное спокойствие, Торгунна сделала шаг вперед и заявила, что мы 
заплатим выкуп. Я открыл было рот, но, увидев ее глаза, только кивнул головой в 
знак согласия.
— Да, — подтвердил я, — во имя сохранения мира.
— Значит, ты хочешь принять участие в этой ссоре? — спросил Яльмар.
— Нет, — ответил я. — Этот человек мне не родня. Но разве я не могу, если 
пожелаю, сделать ему подарок в виде денег, а он использует их, как ему 
заблагорассудится?
Яльмар улыбнулся. Горе таилось в уголках его глаз, но на меня он смотрел 
взглядом старого друга.
— Этот человек, наверное, скоро станет твоим зятем, Оспак, — предположил он. — 
Судя по всему, так и случится. Тогда он действительно будет членом твоей семьи. 
А твое желание помочь ему сейчас поставит тебя на его сторону.
— И что же? — тихо спросил Хельги.
— А то, что хоть я и ценю твою дружбу, но у меня есть сыновья, которые плохо 
встретят весть о смерти их брата. Они захотят отомстить Джеральду Сэмсону, 
пусть даже ради чести своего имени, и таким образом наши дома перестанут 
дружить, а за одним убийством последует другое. Так часто случалось прежде. — 
Яльмар вздохнул, — Я-то не хочу ссориться с тобой, Оспак, но если ты примешь 
сторону убийцы, все будет по-другому.
Я на минуту задумался, представив себе Хельги на земле с раскроенным черепом и 
других моих сыновей, вынужденных покинуть свои дома и выйти на бой из-за 
человека, которого они никогда в жизни не видели, подумал о том, что впредь, 
отправляясь на берег за плавником, мы должны будем постоянно надевать кольчуги,