Но это было тяжело. Это было невыносимо даже для Гарта, который только смотрел. 
Одно дело говорить о распятии и разглядывать при тусклом свете лампады красиво 
изваянное тело. Другое — видеть обнаженного человека, с веревками, врезавшимися 
в тех местах, где тело привязано к деревянному брусу. И видеть, как берут 
остроконечные гвозди и приставляют их к мягкой плоти — к его ладони, как 
спокойно и равномерно ходит взад и вперед молоток, словно им размеренно 
работает мастеровой. Слышать глухой стук металла, проникающего в плоть.
А затем слышать вопли.
Немногие рождены для мученичества; отец Марк не принадлежал к их числу. При 
первых же ударах он закусил губу; из нее потекла кровь. Потом его рот широко 
раскрылся, голова запрокинулась, и ужасные гортанные крики то и дело врывались 
в шепот падающего дождя. Они вызывали немой отклик в толпе наблюдавших 
вескерян; какого бы характера ни было волнение, от которого раскрывались их рты,
 теперь оно терзало их с огромной силой, и ряды разверстых пастей отражали 
смертные муки распятого священника.
К счастью, он лишился чувств, как только был вбит последний гвоздь. Кровь 
бежала из свежих ран, смешиваясь с дождем и бледно-розовыми каплями стекая с 
ног, по мере того как жизнь покидала его. Почти в то же время Гарт, рыдавший и 
пытавшийся разорвать свои путы, потерял сознание, оглушенный ударами по голове.
Он Пришел в себя на своем складе, когда уже стемнело. Кто-то перерезал плетеные 
веревки, которыми он был связан. Снаружи все еще слышался шум дождевых капель.
— Итин, — сказал Гарт. Это мог быть только он.
— Да, — прошептал в ответ голос вескеряыина. — Остальные все еще разговаривают 
в церкви. Лин умер после того, как ты ударил его по голове, а Инон очень болен. 
Некоторые говорят, что тебя тоже надо распять, н я думаю, так и случится. Или, 
может быть, тебя забросают камнями. Они нашли в библии место, где говорится…
— Я знаю. — Бесконечно усталый, Гарт продолжал: — Око за око. Вы найдете кучу 
таких изречений, стоит только поискать. Это изумительная книга!
Голова Гарта разламывалась от боли.
— Ты должен уйти, ты можешь добраться до своего корабля так, что никто не 
заметит тебя. Хватит убийств. — В голосе Итина тоже прозвучала усталость, 
охватившая его впервые в жизни.
Гарт попытался встать. Он прижимался головой к шершавой деревянной стене, пока 
тошнота не прекратилась.
— Он умер. — Это звучало как утверждение, а не вопрос.
— Да, недавно. Иначе я не мог бы уйти к тебе.
— И, разумеется, похоронен, не то им не пришло бы в голову приняться теперь за 
меня.
— И похоронен! — В голосе вескерянина звучало что-то похожее на волнение, 
отголоски интонаций умершего священника. — Он похоронен и воскреснет на небесах.
 Так написано, значит, так и произойдет. Отец Марк будет очень счастлив, что 
все так случилось. — Итин издал звук, напоминавший человеческое всхлипывание.
Гарт с трудом побрел к двери, то и дело прислоняясь к стене, чтобы не упасть.
— Мы правильно поступили, не правда ли? — спросил Итин. Ответа не последовало. 
— Он воскреснет, Гарт, разве он не воскреснет?
Гарт уже стоял у двери, и в отблесках огней из ярко освещенной церкви можно 
было разглядеть его исцарапанные, окровавленные руки, вцепившиеся в дверной 
косяк. Совсем рядом из темноты вынырнуло лицо Итина, и Гарт почувствовал, как 
нежные руки с многочисленными пальцами и острыми когтями ухватились за его 
одежду.
— Он воскреснет, ведь так, Гарт?
— Нет, — произнес Гарт, — он останется там, где вы его зарыли. Ничего не 
произойдет, потому что он мертв и останется мертвым.
Дождь струился по меху Итина, а рот его был так широко раскрыт, что, казалось, 
он кричит в ночь. Лишь с большим усилием смог он вновь заговорить, втискивая 
чуждые ему мысли в чуждые слова.
— Стало быть, мы не будем спасены? Мы не станем безгрешными?
— Вы были безгрешными, — ответил Гарт, и в голосе его послышалось не то рыдание,
 не то смех. — Ужасно неприглядная, грязная история. Вы были безгрешными. А 
теперь вы…
— Убийцы, — сказал Итин. Вода струилась по его поникшей голове и стекала 
куда-то в темноту.




РЭЙ БРЕДБЕРИ
[6]
. КАЛЕЙДОСКОП


Взрыв огромным консервным ножом вспорол корпус ракеты. Людей выбросило в космос,
 подобно дюжине трепещущих серебристых рыб. Их разметало в черном океане, а 
корабль, распавшись на миллион осколков, полетел дальше, словно рой метеоров в 
поисках затерянного Солнца.
— Беркли, Беркли, ты где?
Слышатся голоса, точно дети заблудились в холодной ночи.
— Вуд, Вуд!
— Капитан!
— Холлис, Холлис, я Стоун.