составляет стандарт американского благополучия, — и жизнь тех, кто ими владеет.
Могут ли люди, перед которыми закрыты горизонты истории, представлять себе 
будущее в радужном свете и делать оптимистические прогнозы, когда настоящее 
оказывается столь зыбким и неустойчивым?
Но прежде чем западная научная фантастика стала зеркалом тревог и сомнений 
людей второй половины XX века, она прошла несколько исторических этапов, 
подобно Протею, всякий раз меняя свой облик.
Если англичане справедливо считают отцом своей научной фантастики великого 
Уэллса, то американцы, по случайному стечению обстоятельств, возвели в этот 
ранг Хьюго Гернсбека, опубликовавшего в 1911 году довольно беспомощный роман 
"Ральф 124 С 41+".
Как причудливо складываются иной раз писательские судьбы! Нередко подлинные 
гении получают признание лишь много лет спустя после смерти. А тут молодой 
издатель научно-популярного журнала "Модерн электрике", решив выразить в 
беллетристической форме свои мысли о будущем развитии науки и техники, стал 
публиковать из номера в номер главы торопливо написанного романа, неожиданно 
принесшего ему славу "первооткрывателя".
В честь Хьюго Гернсбека в США с 1955 года присуждаются литературные премии за 
лучшие научно-фантастические романы, повести и рассказы. Премии "Хьюго" — 
изображение космической ракеты на изящном постаменте — удостоены почти все 
талантливые американские фантасты последнего десятилетия. А в 1964 году 
почетный приз "Хьюго" присужден самому Хьюго как одному из зачинателей жанра, 
основавшему в 1926 году первый специальный журнал научной фантастики "Amazing 
stories" ("Удивительные истории"), существующий и в настоящее время.
Впрочем, Гернсбеку нельзя отказать в известной прозорливости. Еще в 1911 году в 
предисловии к своему единственному роману он так определил его "сверхзадачу": 
"Эта повесть, действие которой происходит в 2660 году… должна рассказать 
читателю о будущем с точностью, совместимой с современным поразительным 
развитием науки. Автору хочется особо обратить внимание читателя на то 
обстоятельство, что, хотя многие изобретения и события могут показаться ему 
странными и невероятными, они не невозможны и не выходят за пределы досягаемого 
в науке".
Что касается некоторых технических прогнозов, то они действительно оправдались, 
особенно в области радиотелевизионной связи, и значительно раньше 
предусмотренного автором 2660 года. Но вот события — гениальный изобретатель с 
положительным индексом, пускающийся в погоню за марсианином, похитившим его 
прелестную невесту, — трудно совместить с какими бы то ни было представлениями 
о будущем, хотя подобные нагромождения космических авантюр, можно сказать, 
предвосхитили целое направление в американской фантастике — так называемую 
"космическую оперу".
Не преуменьшая заслуг Хьюго Гернсбека и как прозорливого писателя, 
продолжившего традиции Жюля Верна в научной фантастике, и как энергичного 
пропагандиста этого вида литературы, мы не можем согласиться с американскими 
литературоведами и критиками, которые, продолжая воздавать почести "патриарху", 
почему-то умаляют значение более давних традиций своей национальной литературы. 
А традиции эти восходят к Эдгару По, впервые в американской литературе 
выдвинувшему тему науки и ее будущих возможностей.
Экспедиция Артура Гордона Пима к Южному полюсу перелет на управляемом аэростате 
через Атлантический океан, путешествие Ганса Пфалля на Луну — в этих и других 
сюжетах, разработанных "гениальным поэтом человеческих странностей" (так Жюль 
Верн называл Эдгара По), несомненно, можно усмотреть зачатки научной фантастики,
 несмотря на то что писатель не стремился подчинить свою необузданную фантазию 
законам природы и достоверным фактам.
Фантастические повести и рассказы создавали и такие американские классики, как 
Натаниел Готорн и Амброз Бирс, но к интересующему нас жанру их произведения не 
имеют прямого отношения — эти авторы никак не связывают с наукой мотивировки 
необыкновенных явлений и причудливых событий.
Еще задолго до Хьюго Гернсбека научно-фантастические сюжеты спорадически 
возникали в творчестве почти забытых ныне американских писателей. Например, 
Эдвард Хейл в 1869 году опубликовал рассказ "Кирпичная Луна", где изображен 
искусственный спутник Земли, запущенный на орбиту посредством мощной катапульты.
 Позже, в 1894 году, Джон Джекоб Эстор не без влияния Фламмариона написал роман 
"Путешествие к другим мирам", в котором еще до Уэллса ("Первые люди на Луне") 
говорится о силе антигравитации: движение межпланетного энергетического корабля 
основано на отталкивании от планет. Наряду с описанием приключений героев на 
Юпитере и Сатурне автор рисует картину преображенной Земли 2000 года. Инженерам 
удалось "выпрямить" ее ось с помощью гигантских гидротехнических сооружений. 
Этот интересный роман был издан в русском переводе.
На исходе XIX века образование крупных капиталистических монополий вызвало в 
США подъем рабочего движения и обострение классовой борьбы. "Последний 
буржуазный рай на земле, — писал Энгельс, — быстро превращается в чистилище, и 
от превращения в ад, подобный Европе, его сможет удержать лишь бурный темп 
развития едва оперившегося американского пролетариата ".
В этот период в США публикуются первые социальные утопии, в которых будущие 
общественные преобразования не отделяются от научно-технического прогресса. Тем 
самым появляется новый плацдарм для формирования научной фантастики, еще не 
ставшей, однако, самостоятельной отраслью литературы. Иначе говоря, уже 
наметилась тенденция, получившая свое дальнейшее развитие в наше время: слияние 
в одном русле социальной и научно-технической фантастики.
К таким произведениям относится и нашумевший в свое время роман Эдварда Беллами