Такой странный, что я запомнила… Будто бы его компания решила 
учредить страховку на случаи помешательства, и вот он производит опрос 
населения, как эту страховку лучше назвать. Предлагаются будто бы два названия: 
страхование сумасшествия и страхование здравомыслия. Вот вам, говорит, какое из 
этих двух названий больше нравится?
— Действительно странно… даже если это не он, есть между ними что-то общее, это 
несомненно.
— Какой голос был у его жены по телефону? У тебя не создалось впечатление, что 
говорят откуда-то неподалеку? Помех было немного?..
— Ну, знаешь, этого я уже не помню… Погоди-ка, раз уж на то пошло… Из его 
визитной карточки вырезан адрес… Если, как ты говоришь, он живет этажом или 
двумя выше, тогда все понятно!
— Правильно, так оно и есть! — с жаром подхватила жена. Ему не хотелось, чтобы 
мы сразу узнали, где обретается его супруга, вот он и решил проделать эту 
маленькую операцию.
— Но если это так, значит, его жена тоже с самого начала во всем замешана. Они 
заранее сговорились, что он будет торчать у меня не менее тридцати минут, иначе 
быть не может.
— Поэтому ждать дальше напрасно. И поскольку все теперь понятно, надо 
немедленно известить полицию.
— Нет, погоди. Для того чтобы двое вступили в заговор, они должны быть либо оба 
сумасшедшие, либо оба в здравом уме. Невозможно представить себе, чтобы муж и 
жена свихнулись на одной и той же бредовой идее, поэтому нам остается считать 
их нормальными. Если без всякой причины вполне нормальных людей отдать в руки 
полиции…
— Причина есть. И очень важная. Он вломился насильно, без приглашения. Это 
незаконное вторжение в чужое жилище!
— Ну что ты! Конечно, мы его не приглашали, но ведь и не отказывали ему…
— Потому, что нам наврали, будто он буйный!
— И свидетелей у нас нет… Он будет все отрицать, только и всего.
— Что же, так дальше и терпеть?
— Раз мы решили, что он — в здравом уме, достаточно дать ему ясно понять, что 
чем скорее он отсюда уберется, тем лучше…
— В здравом уме! Так уж непременно в здравом уме! Он просто хитроумный мерзавец 
и больше ничего… Марсианские участки, страхование сумасшедших… Этот наглый 
торгаш прекрасно понимает, что взашей его отсюда не вытолкнут, и собирается 
спокойненько ждать, пока мы не уступим!
— Ну-ну, не надо так горячиться. Суетливым нищим мало подают… — Эти слова моего 
гостя вырвались у меня непроизвольно, и я мгновенно ощутил острое чувство 
униженности. — Я тебя прекрасно понимаю и понимаю твое настроение… Нет, это 
очень похоже на правду, все это вполне возможно… Но у нас ведь только косвенные 
доказательства и нет ни одного решающего, достаточно убедительного…
— Нужно, чтоб он почувствовал… — Она подавила раздражение и заговорила почти 
просительно: — Ведь если ты ему скажешь, никакого толку не будет. Твоя манера 
говорить так или иначе выдаст твою неуверенность. Он и не подумает сдвинуться с 
места, и все равно волей-неволей придется обращаться в полицию.
— Ты ничего не знаешь. Ты не говорила с ним один на один и потому еще можешь 
питать какие-то иллюзии. Ты бы хоть посмотрела, как он работает языком и как 
работает ножом!
В тот же момент, как бы в ответ на мои слова, из кабинета донеслось тупое 
«бряк», словно что-то грузно рухнуло на пол. Впрочем, слово «рухнуло» было 
подсказано мне расцвеченным надеждой воображением: когда человек падает в 
обморок, звук получается более глухой. Скорее, подумалось мне, с высоты 
человеческого роста упала сама собой кипа толстых томов. Но поскольку мой гость 
не свалился, а все же что-то произошло, я ощутил замешательство. Лицо жены 
окаменело.
— Решающее доказательство будет, — проговорила она. — Я сейчас обойду верхние 
этажи и все узнаю.
— В этом нет необходимости. А вот удостовериться, тот ли это самый человек, 
пожалуй, стоит. Имя его нам известно Танака Итиро, остается только поглядеть 
внизу таблички на почтовых ящиках.
— Ничего не выйдет. Жильцы с третьего и четвертого этажей табличек почему-то не 
выставили. Да ты не беспокойся, там всего, кажется, две квартиры, так что я 
быстро…
— Понимаешь, кто его знает, что это за женщина… Если она — его сообщница, то 
такая, наверное, наглая тварь…
Из кабинета вновь послышался странный звук — на сей раз долгий, но прерывистый, 
словно волочили по полу мой ящик с картотекой или стенные часы. Поскольку 
истолковать этот звук было трудно, он казался особенно зловещим и угрожающим.
— Да, это надо прекратить. Рисковать нам совершенно незачем.
— Рисковать?
— Раз уж у него хватило бесстыдства, чтобы решиться на это… Он не представлял, 
какая его ожидает ловушка… и тогда, например… — Я нес околесицу, сам не зная 
толком, что хочу сказать, прислушиваясь к новой мысли, всплывающей у меня в 
сознании. — Конечно, такая штука… это уж вряд ли, я думаю, но…
— Что — вряд ли?
— Я хочу сказать… Предположим, например, этот тип явился сюда для того, чтобы 
установить некое алиби… По телефону говорила не сама его жена, а ее голос, 
записанный на пленку… Магнитофон включается часовым механизмом… Понимаешь? Он 
убил свою жену и, чтобы установить алиби…
— Как же