совалась надпись «Бедным на пропитание и огонек». Бедные — это к нам 
не относится. Мы не зарегистрированы ни в каких списках.
Поднеся монету к прорези «копилки», я вдруг задумался.
— Чудно получается, — сказал я. — Ведь эту штуку мы с делали. И ящик нашей 
конструкции, и «Плач» наш, и синтетический голос… Помнишь, как мы бились над 
концовкой «Благодарю ва-ас!»? А теперь захотел послушать — плати денежки…
Кореш упорно смотрел в сторону и, как обычно, бормотал себе под нос — так уж 
устроен мир, ничего не поделаешь.
А я слушал, слушал, трепетно, всем сердцем: всеми порами тела. Прозвучал 
заключительный аккорд, и на меня нахлынула сладкая волна. Вместе с ней пришло 
острое желание слушать еще и еще, но денег уже не было.
— А все-таки хорошо они придумали, — сказал я, нежно поглаживая аппарат. — 
Ей-богу, хорошо! Ведь эта умная штуковина, изобретенная нами, приносит радость 
людям и дает хлеб всем беднякам.
— Не мели чушь! — взорвался вдруг Косю. Он разжал ладонь. — Видишь этот хлеб? 
Половину ломтя съел ты, половину съем я. А если разделить его между всеми 
голодными, что получится? Каждому достанется но крошке. Да что я говорю — по 
крошке! Жирные чинуши никому и понюхать не дадут хлебушка, все себе 
заграбастают. Не продали бы мы аппарат, хоть бы сами сыты были. Вот так-то, 
брат…
Может, Косю и прав, только уж очень он любит философствовать. И зачем ему это? 
Чего зря мозги сушить! От философии бывают разные неприятности: ранний склероз, 
чесотка, несварение желудка. А у нас желудки — ого-го! — гвоздь, и тот 
переварят. Чесотка, правда, иногда нападает, но это в период откорма вшей.
Ссутулившись, мы зашагали в сторону Камагасаки. Голос «Общественной копилки» 
долетал издалека, словно тоскливый лап заблудившейся собаки. Я решил не 
реагировать. Надо укреплять нервную систему. И потом, необходимо придумать 
какой-нибудь новый способ выманивать деньги у прохожих. Они ведь теперь не 
станут подавать обыкновенным нищим, когда вокруг полно «копилок». Нет, правда, 
полный желудок — враг разума. Мозги становятся ленивыми, ничего-то не приходит 
в голову. Не даром врачи советуют вставать из-за стола с легким чувством 
голода…
Вот залягу в своей трубе и начну думать… У меня уже есть одна подходящая 
мыслишка. И конструкция установки вырисовывается, еще смутно, в общих чертах, 
но главное — идея. Условно я назову ее «Нищий — толкач прогресса», она будет… 
Впрочем, молчок! Ничего больше не скажу, а то еще подслушает кто-нибудь…




Кобо Абэ
Совсем как человек



1

Этот странный человек появился у меня в один ясный майский день — вошел 
степенно, словно агент по продаже швейных машин.
Помнится, в тот день с запада дул легкий ветерок. Западный ветер дул с моря, и 
небо было необычайно чистое. Все дома разом распахнули настежь свои постоянно 
запертые окна и обнажились, словно торопясь поскорее смыть с себя смоговую 
грязь. К несчастью, я не могу сказать, чтобы мое душевное состояние было таким 
же безоблачным, как небо. У меня в комнате все обстояло иначе. Она задыхалась в 
клубах табачного дыма, однако окна были закрыты и наглухо завешены шторами, и 
освещала ее только настольная лампа.
Чего может ожидать торговый агент, рискнувший пробраться в столь мрачное 
логово?.. При обычных обстоятельствах это все равно, что наступить на хвост 
спящему тигру. Клиент воспользуется случаем сорвать на бедняге свою злость, и 
тому придется удирать сломя голову под градом отборных оскорблений. Ведь у 
торговых агентов нет при себе ничего, кроме самого мирного на свете оружия: 
трех вершков хорошо подвешенного языка.
Но этот человек не был торговым агентом. Не знаю, возможно, у него и вправду не 
было при себе никакого оружия, кроме языка. Но ведь все зависит от того, как 
таким оружием пользоваться. Ведь я по природе своей из тех, кто тонет в стакане 
воды. Тем более что в тогдашнем моем состоянии я был решительно не способен 
изображать из себя тигра. Если и было во мне что-то тигриное, то разве 
пожелтевшее от треволнении лицо да еще полосатая пижама, которую я по 
неряшливости забыл снять. И сроду не имел я хвоста, наступив на который можно 
было бы исторгнуть у меня брань и угрозы.
Что и говорить! На душе у меня кошки скребли. Я сидел и с трепетом ждал. 
Сощурившись, втянув голову в плечи, я ждал появления злого вестника и свершения 
несчастного события. Я был раздавлен, справиться со мною в таком состоянии 
ничего не стоило с помощью даже одного вершка языка. И диковинный посетитель с 
успехом воспользовался моей слабостью.
И ведь как поразительно все совпало! Умышленно? Случайно? Нет, конечно же, так 
было задумано. Едва по радио закончили в третий раз передавать экстренное 
сообщение о мягкой посадке ракеты на поверхность Марса, как в прихожей раздался 
звонок, и мое сердце, которое исходило кровью, разом вспыхнуло и обуглилось, 
как птенец в пламени пожара.
Я слушал,