ценны разные вещи. Человек, живущий в первобытном мире, в лесу, в джунглях, 
гораздо 

восприимчивее к звукам. Он всегда должен быть начеку, он должен остерегаться 

животных; его жизнь в опасности. Вам не нужно быть начеку; вы живете в 
окультуренном 

мире, где больше нет животных и нечего бояться. Ваше выживание не поставлено на 

карту. 

Ваши уши действуют не безупречно, потому что в этом нет необходимости. Видели 
ли 
вы 

зайца или оленя? Как они внимательны, как чувствительны! Стоило долететь 
малейшему 

звуку: ветер шевелит сухой лист, - и олень насторожился. Вы бы этого вообще не 
заметили. 

Жизнь окружает великая музыка, жизнь окружает тонкая музыка, но мы абсолютно ее 

не 

осознаем. Есть великий ритм - но чтобы его почувствовать, нужны более чуткие 
уши, 

более чуткие глаза, более чуткое прикосновение. 


Таким образом, первый слой составляют развращенные физические органы чувств. Мы 


видим лишь то, что хотим видеть. Весь механизм нашего тела отравлен. Наше тело 
стало 

застывшим. Мы живем в своего рода замороженности: мы холодны, закрыты, 
недоступны. 

Мы так боимся жизни, что убили все виды возможностей, посредством которых с 
нами 

может соприкоснуться жизнь. 


Люди не касаются друг друга, они не держатся за руки, не обнимаются. Если ты 
возьмешь 

кого-то за руку, то почувствуешь смущение, и он почувствует смущение. Даже если 

ты 

кого-то обнимешь, возникнет такое ощущение, что происходит что-то неправильное, 

и ты 

поспешишь отодвинуться от тела другого. Потому что тело другого может раскрыть 
тебя - 

тепло тела другого может раскрыть тебя. Даже детям не разрешают обнимать 
родителей; 

есть большой страх. И этот страх в своей основе глубоко внутри, укоренен в 
страхе перед 




сексом. На секс наложено табу. Мать не может обнять сына, потому что сын может 

сексуально возбудиться - страх в этом. Отец не может обнять дочь, он боится, 
что 
может 

сексуально возбудиться - тепло находит себе дорогу. Нет ничего плохого в 
сексуальном