встретились ваши отец и мать, и будете существовать, когда ваше тело станет 
землей, исчезнет, "прах станет прахом". Вы 
будете существовать, но этого вы еще не узнали.
     На Востоке говорят: "Этот момент может быть узнан только тогда, когда 
происходит встреча со смертью, когда предстоят 
смерти, когда принимают вызов смерти. Тогда вы заглядываете в самую глубину, 
тело уходит, уходит самое сознание, уходит 
"я". И если вы сохраняете мужество и остаетесь в этом предстоянии, настанет 
момент, когда вы вдруг увидите: ушло все, но 
все же вы есть. Это и есть ваша реальность, это ответ на вопрос "кто я?"

     ВОПРОС Привлекательно стать саньясином, но теперь я глубоко привязан к 
Арике, я очень люблю Оскара. Нет ли 
противоречия в любви и служении двум учителям? Как разрешить его?
     ОТВЕТ Что касается меня, то я не вижу никаких проблем, спросите Оскара. Я 
не ревнив, можете любить меня и еще 
сотню других учителей, я не вижу никаких проблем. Ведь все, чего мне хотелось 
бы, это чтобы вы без памяти любили Лао-
цзы, Чжуан-цзы, Ли-цзы, Будду, Христа, Гурджиева, Кришнамурти, Рамакришну - 
сотню и тысячу. Я не ревнив, я обширен, я 
могу вместить в себя все ваши чувства, так что, насколько я понимаю, 
беспокоиться не очем.
     Но прежде, чем что-то решить, спросите Оскара, он, я чувствую, ревнив.

Беседа вторая

У РАДОСТИ НЕТ ПРИЧИНЫ

     Бродя по склонам горы Тэй, Конфуций встретил Юнь-ши-ши, идущего в одном 
тулупе, перепоясанном веревкой, по 
вересковому полю, поющего и играющего на лютне.
     - В чем причина твоей радости, Учитель? - спросил Конфуций.
     - У меня много радостей. Из мириада созданий неба - человек самое 
благородное, а мне выпало счастье родиться 
человеком. Это первая радость.
     Многие, рождаясь, не проживают дня или месяца, не вырастают из пеленок, а 
я 
уже дожил до девяноста лет. Это 
тоже радость. Для всех нищета является нормой, а концом - смерть. Придерживаясь 

норм и ожидая конца, о чем еще 
здесь тревожиться?"
     - Прекрасно, - сказал Конфуций. - Вот человек, знающий, как себя утешить.

     Прекрасная притча, и не только прекрасная, но и весьма тонкая. 
Поверхностный взгляд не достигает ее смысла. Даосские 
притчи не лежат на поверхности, они очень глубоки, в них надо проникнуть, 
вглядеться и медитировать, только тогда вам 
откроется их истинный смысл. На первый взгляд кажется, что к Конфуцию относятся 

с большим почтением; кажется, притча 
говорит о мудрости Конфуция. На самом деле все наоборот.
     Даосский и конфуцианский подход диаметрально противоположны, дальше некуда.
 
Конфуций верит в закон, в традицию, 
в учение, он верит в характер, мораль, культуру, общество, образование. Дао 
верит в спонтанность, индивидуальность, 
свободу. Дао - революционно. Конфуций - конформист.
     Даосизм - глубочайший нон-конформизм, когда-либо возникший в мире, он 
революционен по самому своему существу. 
Это бунт, и даосские мистики Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ли-цзы подтрунивают над 
подходом Конфуция. Эта притча - насмешка. 
Когда я объясню, вы поймете. Насмешка не грубая, а очень тонкая. Возьмем 
сначала 
то, что лежит на поверхности.
     Бродя по склонам горы Тэй, Конфуций встретил Юнь-ши-ши, идущего в одном 
тулупе, перепоясанном веревкой, по 
вересковому полю, поющего и играющего на лютне.
     Пение, музыка, танец - язык радости, счастья, выражение того, что человек 
больше не горестен. Но это может быть лишь 
наружным, лишь проекцией, лишь культивированием, а в глубине все может быть 
совсем не так. Бывает, вы смеетесь, потому 
что не хотите плакать. Бывает, вы улыбаетесь, потому что на глаза навертываются 

слезы, а если не улыбаться, то они потекут 
по щекам. Иногда обретают позицию, привычное выражение лица, маску счастья; что 

толку показывать миру, что ты 
несчастлив. Вот почему люди кажутся порой такими счастливыми; каждый думает про