может только рассчитывать и планировать.
 Даос, применяя свой интеллект, думает, что если он проведет с партнером один 
прекрасный день, то следующий день, подкрепленный приятными воспоминаниями, 
будет еще лучше, за ним наступит новый день, не менее чудесный, и так далее. 
Даос не строит громоздких интеллектуальных схем, программирующих грядущие 
катастрофы, хотя, если случится несчастье, он всегда готов встретить его лицом 
к лицу.
 Если можно превратить в праздник один день с любимым человеком, если можно 
сделать праздником неделю, месяц или год - то праздником может стать и вся 
жизнь, и зачем задумываться о том, что может быть когда-нибудь случится что-то 
плохое. Когда проблема возникнет, ее надо будет решать, а пока все хорошо - 
зачем терзать себя и партнера размышлениями о будущих несчастьях?
 Галя же твердо знает, что чем больше счастье - тем меньше оно длится. С чего 
она это взяла? Просто каким-то образом эта идея много лет назад проникла в ее 
модель мира и укоренилась там, определив ее отношение к жизни и к мужчинам.
 Люди с подобными установками не способны жить сегодняшним днем, наслаждаться 
тем счастьем, которое они сегодня имеют, поскольку они живут не настоящим 
моментом, а воображением о грядущих катастрофах, которые погрузят их в пучину 
горя и страдания. Чтобы застраховать себя от страданий в будущем, они изо всех 
сил пытаются контролировать и подавлять свои эмоциональные порывы в настоящем, 
создавая иллюзию контроля над собственной жизнью, но, на самом деле, заключая 
себя в тюрьму собственных страхов и подавляемых инстинктов.
 Ли когда-то сказал:
 - Идея судьбы и предопределенности - самая опасная для человеческого разума. 
Она создает иллюзию предопределенности, снимающую с человека ответственность за 
свою судьбу. Я уже не раз говорил тебе об этом. Даос не подчиняется своей 
судьбе, он творит ее.
  Отрицательное воображение и прогнозирование - злейший враг счастья. Человек, 
склонный к отрицательному воображению, как ядовитый источник, не только убивает 
жизнь внутри себя но и уничтожает все, соприкасающееся с его тяжелыми 
отравленными водами. 
 Когда-то я спросил Учителя, как определять грань своей ответственности перед 
другими людьми, перед теми кто тебя любит и кто в тебе нуждается.
 - Даос платит добром за добро и любовью за любовь, - сказал Учитель. - Но ты 
должен различать истинную и бескорыстную любовь от того, что называют любовью 
другие люди от жажды обладания, контроля, жалости или наслаждения.
  Только человек с гармоничной картиной мира способен любить, не обрушивая на 
любимого человека невыносимый груз внутренних конфликтов и противоречивых 
требований. Грань собственной ответственности можешь определить только ты сам. 
Если в твоих силах поддерживать добрые и хорошие отношения с любящим тебя 
человеком, ты должен делать это. Но если не в твоей власти исправить искаженные 
модели мира людей, вносящих свой собственный внутренний разлад в отношения с 
другими и убивающих свет и радость жизни, лучше отойти в сторону, пока в твоей 
душе еще сохранилась хорошая память об этом человеке. 
  Вопрос об ответственности всегда неоднозначен, например, я могу спросить, что 
бы ты предпочел, будучи командиром корабля: спасти матроса, бросившегося за 
борт в попытке свести счеты с жизнью или выполнить боевую задачу, от успеха 
которой зависит жизнь многих людей? В данном случае любое решение будет трудным,
 и тебе останется лишь принять на себя ответственность за него, не терзая себя 
в дальнейшем сомнениями или сожалениями. 
  Так и в жизни. Ты не можешь взять на себя ответственность за всех, с кем 
сталкивает тебя судьба. И если какой-то человек не может быть счастливым, 
общаясь с тобой, ты не должен тратить свои душевные силы в попытке разрешить 
его проблемы. Есть много других людей, которым ты подаришь радость и счастье, 
сам наслаждаясь их обществом. 
 Следующая часть дневника была написана уже после рождения ребенка.

 "Пришел Саша. Был весь день, но сказать ему ничего не смогла.
 Напала какая-то оторопь. Пока пусть все будет, как было.
 Мне задавали вопрос, люблю ли я Сашу. Я ответила, что отношусь к нему очень 
хорошо. А подумалось больше - я родила себе нового Сашу, очень похожего, и 
может быть только мой возраст делает меня благоразумной. Я должна быть всегда 
готова к известию, что Шуркин папа уже чей-то муж и еще папа. Как скоро это 
будет - не знаю, но это неизбежно.
 Хорошо бы, если он уедет, например, в Москву. А, может, я преувеличиваю свою 
ревность, может она теоретическая? Дай бог, чтобы было так. Большое видится на 
расстоянии. В который раз убеждаюсь в том, что мои первые порывы, впечатления 
всегда верны. Мы с Сашей оба преследовали первоначально корыстные цели. Он - 
беззаботность и спокойную жизнь на некоторое время. Я для него очень удачная 
гавань, этакое временное пристанище.
 А что я? По идее, я должна благодарить судьбу за возвращенную молодость, за 
вновь приобретенную радость бытия. А я благодарна. Да. Судьбе. И Саше тоже. За 
его терпение, умение скрывать свои чувства, для меня это и боль и отрада.
 Мне тоже хочется, чтобы сын вырос здоровым, а здоровье его во мне заключено. 
Только вот лучше бы между нами сейчас сложились деловые отношения, если ему 
хочется иметь сына. Зачем он вызывает в себе чувства ко мне? Я в них не верю. 
Да и он сам уже устал от своего театра. Если раньше он мне приносил только 
положительные эмоции, то сейчас я остаюсь после каждого его ухода опустошенной, 
в недоумении. Зачем все продолжается? Я не могу делить себя между Шуркой и 
Сашей. И органичным целым этот союз для меня не становится. Саша в нашем союзе