Глава 15


 Часто приходится слышать, что душа женщины - загадка, и что женщину невозможно 
понять. Не думаю, что в смысле сложности понимания женщине действительно 
удалось обскакать мужчину, скорее это заблуждение основывается на том, что 
женское поведение отличается гораздо большей выразительностью и 
демонстративностью, иными словами, женщины склонны поднимать гораздо больше 
шума по всякому поводу.
 Для умения понять женщину или мужчину, надо иметь представление о том, как 
формируются и как функционируют модели мира человека. Знание теории и 
классификации типов личности в этом вопросе, конечно очень важны, но еще важнее 
- практический опыт общения и понимания скрытых пружин человеческого поведения.
 В этой главе я расскажу о модели мира одной из моих любовниц. Ее я выбрал по 
нескольким причинам - во-первых ее модель мира была более или менее типичной 
для женщин шестидесятых-семидесятых годов, получивших высшее образование и 
имеющих достаточно высокий культурный уровень. Во-вторых, в данном случае я 
могу быть твердо уверен в том, что мое представление о протекавших в ее душе 
процессах в значительной мере приближено к истине, поскольку не является плодом 
моего воображения и логических заключений, а целиком основывается на дневнике, 
посвященном нашим отношениям и написанном ею самой.
 Я обнаружил этот любопытный документ среди своих книг и вещей, хранившихся в 
Галиной квартире. Не знаю, оказался ли он там случайно, или Галя хотела, чтобы 
я его прочитал, но дневник показался мне настолько любопытным, что я 
позаимствовал его с целью, внимательно изучив его в спокойной обстановке, еще 
глубже проникнуть в суть загадочной женской души. Возможно потому, что дневник 
велся в течение довольно короткого промежутка времени, хозяйка никогда не 
вспоминала о нем, и я даже не уверен, что она обнаружила его исчезновение.
 Но сначала я вкратце расскажу историю наших взаимоотношений. Галя была на 
десять лет старше меня и преподавала в сельхозинституте. Она была умной, 
начитанной, независимой и достаточно привлекательной женщиной. Положение 
преподавателя сельхозинститута в то время считалось вполне престижным, и Галя 
гордилась тем, что добилась столь хорошего социального положения своими 
собственными силами. Это давало ей возможность смотреть свысока на окружающих 
мужчин, особенно не являющихся преподавателями сельхозинститута, и в 
определенной степени ставить себя выше их. Она считала себя искренней и 
правдивой и всегда утверждала, что ненавидит ложь.
 Мы познакомились с Галей в сельхозинституте. К ее достоинствам, привлекшим мое 
внимание, относились как внешность и интеллект, так и обладание однокомнатной 
квартирой прямо рядом с институтом, в которой я имел возможность отсыпаться и 
отдыхать днем перед очередными тренировками.
 Наш роман начался достаточно плавно, но вполне бурно и красиво. Когда я 
поинтересовался, нужно ли нам предохраняться для предотвращения нежелательной 
беременности, Галя объяснила, что с этим проблем не возникнет, и она принимает 
все необходимые меры предосторожности, чтобы не иметь детей. Поэтому когда она 
сообщила мне, что беременна, я отнесся к этому спокойно, но слегка удивился. 
Галя сказала, что хочет родить ребенка, но это ее личное решение, и я не имею к 
этому никакого отношения, так что могу ни о чем не беспокоиться.
 Беременность плохо повлияла на Галин характер, и в ее поведении появились 
раздвоенность и непредсказуемость. Она то демонстрировала мне любовь, то 
заявляла, что я - мальчик, которому только предстоит стать мужчиной, и 
периодически устраивала скандалы и сцены, в которых я оказывался виноватым в 
том, что не понимаю ее высоких душевных переживаний.
 В чем заключались эти высокие переживания, она так и не желала объяснять, 
видимо, ожидая, что я должен читать ее мысли, и, портя нервы себе и мне, 
регулярно устраивала эмоциональные провокации, пытаясь манипулировать мной, но 
я, как всегда в таких случаях, держался спокойно и нейтрально, отказываясь 
вступать в конфликты, и, поскольку ей не удавалось удовлетворить жажды, 
основанные на внутренних противоречиях и непонимании самой себя, ее 
недовольство нарастало, окончательно отравляя все хорошее, что было в наших 
отношениях.
 Когда родился сын, она продолжала утверждать, что ребенок - только ее, и я не 
имею к нему никакого отношения, но попросила официально признать мое отцовство, 
чтобы сын не чувствовал себя ущемленным, что я и сделал. Так появился еще один 
Саша Медведев.
 Однако, несмотря на свои заверения, Галя продолжала вести, скорее 
подсознательно, чем сознательно, свои игры, в надежде получить от меня столь 
необходимые ее неудовлетворенным жаждам эмоциональные отклики.
 Я понимал, что, невзирая на все ее утверждения о никчемности мужчин, своей 
самостоятельности и эмансипированности, больше всего в наших отношениях Галю 
угнетало отсутствие контроля надо мной, и, не сумев приобрести этот контроль 
как женщина, она теперь хотела добиться его, как мать моего сына. В глубине 
души Галя мечтала, чтобы я, подобно героям душещипательных индийских фильмов 
неожиданно почувствовал неодолимый голос крови и принялся бороться за свое 
место в сердце ребенка, давая ей возможность проявить благородство и уже самой 
решать, какое положение я могу занимать в ее жизни и жизни ее сына.
 Поскольку я спокойно соглашался со всеми ее решениями и не проявлял желания