собрался приступить к еде, как Лин меня остановила.
 - Подожди, - сказала она. - Взгляни на столик. Какое чувство вызывают у тебя 
находящиеся на нем предметы? 
 Ответить на этот вопрос я мог бы и не присматриваясь. Центр столика занимала 
большая красивая тарелка, на которой, как вулкан, дымилось насыпанное горкой 
мясо по-корейски с овощами. По краям стояли расписные пиалы с рисом и пиалы 
меньшего размера, на две трети наполненные ароматным чаем.
 Мясное блюдо благоухало так, что у меня в буквальном смысле текли слюнки, но я 
понимал, что Лин ждет совсем другого ответа. Вздохнув, я попытался отрешиться 
от чувства голода и посмотреть на столик непредвзятым взглядом. В данной 
ситуации мне трудно было представить себя в роли стороннего наблюдателя, но, 
сосредоточившись и ухитрившись на миг забыть о еде, я неожиданно испытал 
удивительное чувство уюта и упорядоченности.
 - Расположение этих блюд успокаивает меня. Оно дает чувство уверенности, уюта 
и безопасности, - сказал я.
 - Правильно, - улыбнулась Лин. - А теперь расставь предметы на столе так, 
чтобы создать ощущение тревожности и неудобства. Разрушь эту гармонию.
 Недолго думая, я передвинул блюдо и пиалы настолько близко к краю столика, что 
малейший толчок мог бы опрокинуть их вниз. Создавалось впечатление, что даже 
подносить руки к столику было опасно, и от этого становилось не по себе. Так и 
хотелось спасти, отодвинуть от пропасти эти нависшие над пустотой пиалы.
 - Это один из вариантов, - одобрила кореянка. - А теперь попробуй создать 
чувство тревожности другим способом. Как ты думаешь, какой предмет должен быть 
во главе композиции, чтобы заставить тебя нервничать?
 Я присмотрелся к столу, и моя рука сама потянулась к ножу. Это был остро 
отточенный декоративный кинжал из Средней Азии. Я поставил нож на ребро, так 
что лезвие вздымалось вверх под острым углом и было наделено мне прямо в 
солнечное сплетение. Представив лезвие ножа наконечником стрелы, я использовал 
другие мелкие предметы, разложив их так, что они напоминали оперение стрелы. За 
ножом я полукругом расставил пиалы, чтобы они выглядели, как лук, из которого 
была только что выпущена стрела.
 - Все верно, - с легким вздохом разочарования сказала кореянка. - Как говорит 
Учитель, ты действительно не оставляешь места для наставника.
 - Учитель говорит не так, - уточнил я, с улыбкой вспоминая, как приятны мне 
были похвалы Ли, тем более высказанные в столь оригинальной форме. - Он 
утверждает, что я не оставляю ему места для работы.
 - Посмотрим, так ли это, - поддразнила меня Лин. - Ну-ка попробуй создать 
композицию защищенности. Я выстроил посуду в линию в центре стола.
 - Еще варианты, - потребовала Лин.
 Я так увлекся конструированием, что позабыл про голод. Иногда некоторые 
предметы на столе не вписывались в композицию, и я избавлялся от них, ставя их 
на кровать.
 - А теперь попробуй создать композицию, подчеркивающую мою красоту, - 
улыбнувшись, сказала кореянка.
 - Ты тоже будешь частью этой композиции? - спросил я.
 - Конечно, - ответила она.
 Тут на меня нахлынуло вдохновение. Я чувствовал себя художником и творцом, 
создающим своеобразную комбинацию портрета и натюрморта. Я придавал телу 
возлюбленной различные позы, разбрасывал ее волосы по плечам и откидывал назад. 
Она, улыбаясь, послушно подчинялась моим приказам.
 Каждой композиции мы давали название, пытались определить ее сущность. Иногда 
Лин с чем-то не соглашалась, и мы спорили, иногда мы обсуждали композицию с 
точки зрения самых неожиданных способов ее применения.
 - Как бы ты мог использовать эту композицию для человека, страдающего мигренью 
или для легочного больного? - спрашивала кореянка.
 Бывало, что я не мог догадаться сам, и ей приходилось подсказывать мне.
 - Представь, как хорошо смотрелась бы эта композиция, если бы на столик 
попадали лучи восходящего солнца, - сказала Лин. - Что следовало бы тогда 
сделать, чтобы подчеркнуть их очарование?
 Я выдал свою версию, и мы заговорили об ориентации композиции столика и ее 
связи со сторонами света и обстановкой времянки.
 Сделав небольшой перерыв, чтобы перекусить, мы продолжили наши занятия, и уже 
через пару часов я понял, что понимаю, как формируется фэн-шуй дома. В данном 
случае я намеренно использую термин "фэн-шуй", поскольку он стал довольно 
известным в последние годы благодаря книгам некоторых западных писателей, в 
частности, Филиппа Веринга, написавшего книгу "Путь фэн-шуй".
 Удивительным было то, что за несколько часов занятий с Лин мне удалось уловить 
то самое тонкое чувство гармонии, ощущение которого помогало понять и 
прочувствовать основные законы взаимодействия человека и окружающей его 
обстановки.
 - У тебя все так легко получается, потому что ты уже занимался с Учителем 
упражнениями "яйца на острие меча", - сказала кореянка.
 - Ты что-то путаешь, - возразил я. - Если бы Учитель говорил мне об этом, я бы 
запомнил. "Яйцо на острие меча" - слишком яркий образ, чтобы не обратить на 
него внимания.
 - Учитель не всегда называет вещи своими именами, - сказала Лин. - Но ведь 
тебе не раз приходилось определять свойства местности, выясняя, подходит ли она 
для медитации, для отдыха или для тренировки?
 - Конечно приходилось, - пожал плечами я. - Но в этом случае речь шла в 
основном об энергетике места.