шизофреника или наркомана под действием безумных фантазий может безгранично 
расширять модель мира, но эта модель мира не будет устойчивой. Она способна 
рассыпаться в любой момент, похоронив под обломками своего носителя. На опыте 
твоего общения с женщинами пирамиды ты сумел убедиться, что расширение модели 
мира не решает все проблемы.
 - А почему ты связываешь мои затруднения именно с убеждениями, с кирпичиками 
модели мира? - спросил я. - Может быть, все дело в том, что я до безумия 
влюблен в тебя, и именно поэтому мне сложно испытывать подобные чувства к еще 
изрядному количеству других женщин? Для подпитывания чувств и эмоций необходимо 
наличие определенного количества энергии, и иногда мне кажется, что причина 
заключается именно в нехватке энергии. Я заметил, что когда я переутомлен, мое 
внутреннее отталкивание заметно усиливается, но как только я отдохну и 
восстановлю силы, оно исчезает, становясь почти незаметным.
 - Просто когда ты чувствуешь себя энергичным и полным сил, у тебя хватает 
энергии на защиту целостности своей модели мира, и эта энергия, к сожалению, 
растрачивается впустую. Именно поэтому гораздо целесообразнее выправить модель 
раз и навсегда, чем защищать ее от самого себя всю оставшуюся жизнь.
 - Может быть ты и права, - пожал плечами я. Кореянка прикоснулась к моей руке 
и пристально посмотрела мне в глаза. Ее лицо стало серьезным и сосредоточенным.
 - Ты считаешь, что действительно искренне любишь меня? - спросила она.
 - Конечно. Неужели ты в этом сомневаешься? Ты ведь знаешь меня, как никто 
другой.
 - А теперь постарайся быть абсолютно честным со мной и с самим собой. Неужели 
у тебя никогда не возникает при общении со мной того же внутреннего 
отталкивания, неприятия или иррационального страха?
 Словно спровоцированная ее словами, волна липкого ужаса поднялась у меня 
внутри. Я одновременно испытывал страх и печаль, желание убежать и желание 
оттолкнуть, и может быть, даже ударить ее. Я похолодел, чувствуя, как у меня по 
спине пробегают отвратительные холодные и влажные мурашки. Желудок 
непроизвольно сжался. Меня подташнивало.
 - Лин, что ты сделала? - с ужасом спросил я. - Этого просто не может быть. Я 
не могу испытывать по отношению к тебе таких чувств. Это неправильно. Со мной 
никогда такого не случалось.
 - Это случалось с тобой, и много раз, - спокойно сказала кореянка. - Ты просто 
этого не замечал, потому что твое влечение ко мне гораздо сильнее, чем 
отталкивание. Ты игнорировал эти неприятные сигналы, исходящие из глубин 
подсознания, считая, что любишь меня, и просто отказывался открыто признать то, 
что противоречило твоим глубоким и сильным чувствам. Сейчас ты впервые оказался 
лицом к лицу с тем, чего так долго не хотел признавать - с твоей 
двойственностью по отношению к женщине.
 Я выполнил глубокое дыхание, пытаясь избавиться от отвратительного спрута, 
угнездившегося у меня внутри, но напряжение не спадало.
 - Ты борешься, - услышал я голос Лин. - Не надо бороться. Просто признай, что 
эти чувства тоже часть тебя. Это станет первым шагом.
 - Первым шагом к чему? - спросил я просто, чтобы что-то сказать.
 Разговор отвлекал меня от отвратительных навязчивых ощущений, которые я. 
несмотря ни на что, в глубине души отказывался признать своими.
 Лин обняла меня, прижимаясь ко мне всем телом. Ее губы скользнули вдоль моей 
шеи и щеки, отыскав, наконец, мой рот. Поцелуй, вначале нежный, стал влажным, 
жарким и чувственным. Язык девушки, вибрируя, пробегал вдоль моих губ, 
пробираясь глубже, к деснам, проникая в глубину рта.
 Напряжение спадало, и я с огромным облегчением отметил, что на смену так 
растревожившим меня ощущениям снова приходит глубокая и безграничная любовь к 
моей возлюбленной.
 Лин отстранилась, и из-под упавших на лицо волос блеснул ее лукавый взгляд.
 - Так-то лучше, - улыбнулась она. - Не стоит стыдиться своих чувств или 
отказываться от себя самого. Эти тревожные чувства - всего лишь результат 
действия некоторых испорченных и перекошенных кирпичиков твоей модели мира. 
Тебе остается только восстановить и исправить их.
 - Как это сделать? - спросил я с внезапно пробудившимся интересом.
 - Для начала нужно узнать, как в твоей модели мира оказались именно такие 
кирпичики, то есть понять, как женщины научили тебя реагировать на них подобным 
образом.
 - Вообще-то мне казалось, что я хорошо реагирую на женщин, - задумчиво сказал 
я, уже понимая, что на самом деле это не так.
 - Когда-то женщины причинили тебе вред, - с уверенностью сказала Лин. - Иначе 
бы у тебя никогда не возникало при общении с ними чувства страха и отталкивания.

 - Наверное, всем женщины когда-нибудь в той или иной форме причиняют вред, - 
сказал я. - В жизни каждого человека встречается достаточно травм.
 - Так расскажи мне о своих, - предложила Лин. - А потом мы поговорим о том, 
как исправить твою модель мира.
 Я задумался. Сначала мне вспомнилась мать. Хотя она всю жизнь дарила мне самую 
искреннюю и неподдельную родительскую любовь, ее жуткие и безобразные ссоры с 
отцом действительно болезненно отзывались в моей душе. И тут же я понял, что 
дело тут совсем не в матери. Меня захлестнули воспоминания, часть которых, 
наиболее мучительную, я ухитрился загнать так глубоко внутрь, что почти никогда 
об этом не вспоминал. Одним из них было воспоминание о моей первой любви. 
Долгое время я думал, что эта девушка обманула и бросила меня, и лишь потом я 
узнал, что она была зверски убита.