Наутро я позвонил своим знакомым из Комитета Госбезопасности, и они помогли 
мне купить билет на поезд, отправляющийся в Донецк вечером того же дня. 
Наученный горьким опытом предыдущего общения с иногородними любителями 
восточных единоборств, я дал себе слово не устраивать никаких 
учебно-показательных спаррингов, поскольку подобные затеи обычно быстро 
переходили с учебного плана на уровень: "а ну-ка, козел симферопольский, 
посмотрим, кто круче".
 Удобно устроившись на верхней полке, я почти с ностальгической нежностью 
вспоминал период, который я мог бы назвать своей юностью в мире боевых искусств.
 Хотя с тех пор прошла всего лишь пара лет, я, под влиянием Учителя, настолько 
изменился, что иногда мне казалось, что я повзрослел на целую жизнь, и слово 
"юность" для меня в определенном смысле стало синонимом хотя и восхитительной, 
но все же глупости, избытка гормонов и наивного романтизма.
 В книге "Тайное учение даосских воинов" я уже упоминал об Эльюнси Мухаммеде по 
кличке "Мишель". Он был подданным Туниса и учился в Симферопольском медицинском 
институте. Эльюнси был хорошим специалистом рукопашного боя, но при этом крайне 
неприятной личностью.
 Мишель обладал способностью оказывать психологическое воздействие на 
окружающих и широко этим пользовался, подчиняя своей воле учеников до такой 
степени, что они делились с ним даже своими женами.
 До встречи с Учителем меня очень интересовала техника рукопашного боя Мишеля, 
но отношения с ним у меня не сложились - то ли он интуитивно чувствовал во мне 
соперника, то ли понимал, что манипулировать мной было не так просто, как 
другими, и я не мог учиться непосредственно у него.
 Однако я не сдавался и решил заслать к нему шпиона - одного из моих приятелей 
и учеников. Выбор пал на Костю Потлатова - студента мединститута, и нам даже 
удалось сделать так, что в конце концов Костю подселили в комнату Эльюнси.
 Первое время Костя честно работал на "нашу разведку", принося новые сведения о 
тренировках Мишеля и о его боевых техниках, но мы не учли один очень важный 
фактор - влияние жесткой и жестокой личности Эльюнси на ученика.
 Мишель полностью подчинил себе нового соседа по комнате, так что Потлатов с 
рабской покорностью выполнял все его указания. Наши общие знакомые рассказывали,
 что он взял на себя все заботы по хозяйству, убирал комнату, застилал Эльюнси 
постель и готовил ему еду. Если Мишелю казалось, что Костя недостаточно 
расторопно выполняет его поручения, он даже прибегал к физическому наказанию в 
виде нескольких сиккенов (*) в различные части тела. Постепенно Потлатов 
перестал общаться со мной и со своими прежними друзьями, а если мы случайно 
встречались, он восхвалял мудрость и силу своего нового наставника почти на 
уровне культа личности.
 Меня это не волновало, поскольку я уже начал обучение у Ли и, в сравнении с 
учением Спокойных, техники Мухаммеда потеряли для меня свою привлекательность.
 Примерно через год обучения у Эльюнси Потлатов решил доказать превосходство 
его школы, вызвав на поединок моего приятеля и ученика, Семена, которому я 
показывал многие техники Шоу-Дао.
 Я уже упоминал о Семене в книге "Тайное учение даосских воинов". Он был одним 
из кандидатов в мои напарники, которого отверг Ли, сказав, после беглого 
взгляда на него, что у этого человека слишком огненная воля и что на короткое 
время он может быть верным другом, но он не способен стать хорошим партнером, 
поскольку у него непомерная жажда самоутверждения и жесткая, всепоглощающая 
целеустремленность.
 Учитель, как всегда, оказался прав. Я сдуру рассказал как-то Семену о том, что 
Ли не согласился сделать его моим напарником, предпочтя ему Славика, и с тех 
пор наши отношения дали трещину. Я чувствовал, что Семен так и не смог простить 
мне отказа, в котором я ни капельки не был виноват. Однако в то время мы еще 
активно тренировались вместе, и, когда Семен сообщил мне, что Потлатов 
предложил ему драться с ним и с еще одним представителем школы Эльюнси, я не 
одобрил этого, понимая, что ничего хорошего из подобной затеи не выйдет, но мой 
приятель, как всегда, шел напролом, не желая показаться трусом.
 Мишель со своими учениками встретился с Семеном в одном из спортзалов 
Симферополя. Судить поединок должен был некто Пожарский, человек, влюбленный в 
боевое искусство и изучавший рукопашный бой как у меня, так и у Мишеля. Я 
относился к этому человеку с искренним уважением, поскольку он, начав изучать 
воинские искусства в возрасте около сорока лет и находясь почти на грани 
инвалидности, в относительно короткий срок превратился в сильного спортсмена.
 Незадолго до того, как Пожарский начал заниматься кунг-фу, он был вынужден 
даже продать свою любимую "Волгу" вишневого цвета из-за того, что он начал 
терять сознание за рулем, но через несколько лет упорных тренировок он, не 
останавливаясь, мог взбежать на Чатырдаг. В то же время Пожарский стал жертвой 
характерной для многих рукопашников жажды проверять себя и окружающих через 
боль, через поединки в полный контакт, ставящие бойца на грань жизни и смерти.
 Семен наивно полагал, что его ожидает обычный бесконтактный поединок или 
спарринг в неполный контакт по стандартным правилам. Однако, когда Эльюнси 
заявил, что ему предстоит драться в полный контакт с каждым из его учеников до 
потери сознания, Семен из гордости уже не мог отказаться.
 Своего первого противника он уложил через несколько секунд молниеносным ударом 
в челюсть. Нокаут был настолько мощным, что у ученика Мишеля пошла изо рта 
кровавая пена и он пришел в сознание лишь спустя несколько минут, но еще долго 
не мог восстановить координацию движений.
 Теперь Семену предстояло драться с Потлатовьм. Пожарский, обеспокоенный 
слишком суровым исходом предыдущего поединка, начал активно вмешиваться,