В дедушке Давы, почти по О Генри, удивительным образом сочетались черты 
гангстера и филантропа.
 - Я всегда людям помогай, - объяснил мне как-то дедушка Давы. - С Дальний 
Север друг приехал, говорит - страдают там русские люди. Местная власть не дает 
водку продавать, вино продавать. Сухой закон, понимаешь, ввели. А как рабочему 
человеку без водки на холоде жить? Вот я и помог. Партию арбузов на север 
отправил.
 Половина арбузов бесплатно в детские дома передал, а в другая половина для 
страдающий рабочий спирт шприцами впрыснул. Связи свои использовал - через два 
дня арбузы на месте были. Друг у меня есть - в транспортная авиация работает. А 
если бы официально перевезти просил - на две недели груз бы застрял. Рабочие 
спасибо говорили.
 Похоже, что делать инъекции арбузам дедушке Давы понравилось, и он 
неоднократно пользовался этим методом. Однажды на бахчу одного корейца из 
общины колоритного патриарха совершили налет жившие в соседней деревне русские 
конкуренты по арбузному бизнесу. Арбузы у трудолюбивого корейца удались на диво,
 чего по какой-то причине не смогла перенести загадочная русская душа. 
Вооруженные палками налетчики в открытую пришли на поле и под аккомпанемент 
забористого мата перебили почти поспевшие арбузы.
 Ответный удар не заставил себя ждать. Месть, хотя и не была столь 
демонстративной, оказалась достойной. Дедушка Давы под покровом ночи отправил 
корейских детишек на поля интервентов. Детишки были вооружены шприцами, 
которыми они впрыскивали керосин в готовые к сбору арбузы. Эффект превзошел 
самые смелые ожидания. Возмущенные покупатели, попробовав пожароопасные плоды, 
вернулись на рынок, объединились, и, пылая негодованием, перевернули лотки с 
товаром и забросали продавцов их же собственными арбузами.
 Еще один раз дедушка Давы воспользовался инъекциями, когда на одном из 
российских рынков конкуренты кавказской национальности, угрожая физической 
расправой, потребовали у корейцев по дешевке продать им все свои арбузы и 
убраться с рынка. По совету патриарха корейцы, не вступая в конфликт, арбузы 
таки продали, но зато в недрах каждого арбуза таился очередной сюрприз.
 Так, по мере возможности не прибегая к насилию, но действенно и эффективно, 
корейский "капо де тутти капи" отвечал ударом на удар, все же предпочитая не 
наносить удара первым.
 Дедушка Давы регулярно прибегал к нехитрым приемам первобытной магии. Впервые 
я столкнулся с этой чертой его характера, обратив внимание на то, как он прячет 
под подушку в спальне здоровенный кинжал.
 - Готовитесь защищаться от врагов? - пошутил я.
 - Ты знаешь, дорогой, мне часто снится плохой сон, - ответил дедушка Давы. - 
Когда снится плохой сон, когда за мной кто-то бежит, когда на меня кто-то 
нападать, я хватай во сне кинжал за ручку, от меня все убегай. Я с кинжал - 
меня все боятся.
 Не знаю, отчего дедушку Давы терзали ночные кошмары - то ли оттого, что он 
слишком много кушал перед сном, или у него действительно было много врагов, но 
верно одно - кинжал действовал безотказно, мгновенно отпугивая всех противников.

 Когда в его семье кто-то болел, дедушка Давы брал шерстяные ниточки и 
завязывал на них узлы. Нитки могли быть разного цвета, но обязательно шерстяные.
 Он подолгу, тщательно и неторопливо раскладывал их на подоконниках и шкафах, и 
никто в мире не смог бы убедить его в том, что это средство вряд ли поможет.
 Старый кореец пытался влиять и на погоду, совершая странные ритуалы, отдаленно 
напоминающие мне обряды Буду. Если дедушке Давы нужна была теплая солнечная 
погода, он, убивая очередную курицу, брызгал ее кровью на заранее насыпанные 
небольшие горки сухого песка, а если для получения хорошего урожая срочно 
требовался дождь, старик наливал в блюдечко воду и затем окроплял ее кровью 
курицы.
 И, хотя в натуре дедушки Давы слишком откровенно проглядывало что-то 
первобытно-жутковатое, он был исключительно обаятельным, добрым и щедрым 
человеком. Я относился к нему с искренней теплотой, не будучи склонным 
морализировать по поводу его несколько вольного отношения к закону, но одна 
черта его характера неизменно коробила меня, несмотря на то что, согласно 
заповедям Шоу-Дао, я старался и ней относиться терпимо. Дело в том, что дедушка 
Давы был страстным и неисправимым собакоедом.
 После того как я несколько раз отведал исключительно вкусно приготовленное 
мясо, старый кореец с лукавой усмешкой открыл мне секрет его происхождения и 
признался, что отлавливает бродячих собак. В порыве великодушия дедушка Давы 
пригласил меня на "охоту", и я, несмотря на то что подобное мероприятие не 
вызывало у меня энтузиазма, не смог отвергнуть столь экзотическое предложение.
 Несколько дней спустя мы отправились на охоту. Дедушка Давы вооружился лишь 
большим мешком. Когда я спросил его, не нужна ли ему приманка, старик лукаво 
ответил, что у него - свой собственный метод охоты и приманка ему не 
потребуется.
 Примерно четверть часа мы блуждали по пустынным вечерним улицам, пока не 
наткнулись на крупную кудлатую дворнягу.
 - Тише, не мешай! - шепнул мне дедушка Давы. Он сделал несколько шагов по 
направлению к собаке, слегка согнул колени и, наклонившись в ее сторону, 
каким-то особенным, приторно-сладким голосом пропел:
 - Куть-куть-куть!
 Псина замерла на месте и, с любопытством наклоняя голову из стороны в сторону, 
уставилась на старого корейца.