кругу общины.
 Захар проводил меня к месту свидания. Моя подружка запаздывала, и мы, отойдя в 
безлюдный переулочек, принялись с энтузиазмом мутузить друг друга, как сказал 
Захар, для лучшего усвоения вкусной и здоровой пищи.
 На следующий день я отправился в Новоромановку, где мы должны были встретиться 
с Захаром. Было около десяти часов вечера, и опустившаяся на город ночь была 
прекрасна. Воздух был прозрачен и чист, блюдечки мерцающих южных звезд 
кокетливо подмигивали мне с высоты. Захар опаздывал, и это давало мне 
возможность лишний раз насладиться таинственными пейзажами ночи. Прождав более 
получаса, я задумался о том, что, если так пойдет и дальше, я рискую провести 
под звездами всю ночь, но шестое чувство подсказывало мне, что нужно еще 
подождать и что встреча, которая мне предстоит, обещает стать совершенно 
особенной.
 Минут через пятнадцать в конце улочки замаячила стремительно приближающаяся 
фигура Захара. Он размахивал руками, еще издалека выкрикивая извинения и 
объясняя причину задержки.
 - Это была девушка моей мечты. Я просто не мог ее оставить, - задыхаясь и 
обливаясь потом, сообщил он. - Я знал, что ты меня дождешься. Все вышло 
совершенно случайно. Ее родители так редко уезжают из дома, а тут нам как раз 
выпал шанс...
 - Для даоса любовь священна, - улыбнулся я. Несколько минут спустя мы 
постучались в калитку небольшого домика. Дверь открыла улыбчивая, но 
немногословная женщина средних лет. Она провела нас через двор, а затем по 
блистающим чистотой комнатам, давая нам возможность по достоинству оценить 
аккуратность и трудолюбие корейского народа.
 Хозяин домика оказался и улыбчив, и многословен.
 - А, это и есть долгожданный доктор, - воскликнул он. - Спасибо, Захарушка, 
спасибо!
 Он притянул Захара к себе, крепко обнял его и, расцеловав в обе щеки, 
незаметно сунул деньги в нагрудный карман его рубашки. Передача двадцати пяти 
рублей прошла в лучших традициях контрактной передачи информации в шпионских 
боевиках.
 Захар, подозревая, что в его присутствии больше не нуждаются, спросил:
 - Так я пойду?
 - Давай сначала покушаем, - сказал старый кореец. - Из моего дома никто 
голодным не уходит. Затем он переключил свое внимание на меня.
 - Ты можешь звать меня дедушка Давы, - обнимая меня, сказал старик. - А теперь 
пойдемте за стол.
 Я хотел было возразить, напомнив о том, что лечение не рекомендуется проводить 
на полный желудок, но сдержался, понимая, что мои возражения были бы бесполезны.

 Дедушка Давы провел нас в самую большую комнату дома и усадил за внушительных 
размеров деревянный стол, уставленный всевозможными яствами. Тут были и 
воздушные пирожки из почти прозрачного белого теста, казалось вот-вот готовые 
вспорхнуть, как вспугнутые голубки, и мисочки, наполненные красной и черной 
икрой, и разнообразные салаты, и непонятным образом приготовленное мясо, 
происхождение которого я на глаз не смог определить.
 Хозяин радушно потчевал нас, и только сейчас я смог внимательно рассмотреть 
его. Я поразился тому, насколько колоритной была его внешность. В глубоких 
морщинах выразительного и приветливого лица прятались маленькие черные глазки, 
излучающие энергию и лукавство. Его многое повидавшие на своем веку руки, как 
корнями мангровых деревьев, были опутаны выпуклыми венами.
 Старый кореец щедрой рукой накладывал нам на тарелки новые и новые блюда. 
Когда глаза Захара осоловели и выражение его лица свидетельствовало о том, что 
его измученный едой организм больше не способен принимать дополнительные порции 
пищи, дедушка Давы поднялся из-за стола и бережно проводил до двери дорогого 
гостя.
 Я, не в силах пошевелиться, остался сидеть на своем месте, впадая в полусонную 
медитацию воспоминаний и последовательно воспроизводя в памяти все новые для 
меня вкусы этого удивительного застолья.
 Вскоре кореец вернулся, и мы направились в его спальню, которая, как и все 
комнаты в этом доме, буквально ослепляла чистотой. Несмотря на небольшие 
размеры, спальня казалась просторной, поскольку единственными предметами, 
находившимися в ней, были большой удобный стул и широкая кровать, застеленная 
белым покрывалом.
 Мы обменялись несколькими общими фразами обо всем и ни о чем, а затем я, решив,
 что пришло время перейти к делу, расстелил на полу газету и выложил на нее из 
сумки спирт, вату, иглы и прочие предметы, которые могли мне пригодиться при 
лечении.
 - Что вас беспокоит? - спросил я.
 - Ты же доктор, вот ты и догадайся, - лукаво сказал кореец.
 Он ловко стянул рубашку и штаны и улегся на кровать. Моему взору предстал ряд 
воронкообразных шрамов, причудливым узором украшавший его тело в самых разных 
местах. По их расположению я понял, что над дедушкой Давы поработал опытный 
врач и что у него болят ноги.
 Я неторопливо стал складывать свой реквизит обратно в сумку.
 - Что такое? Почему, дорогой, ты убираешь свои медицинские приспособления? - 
забеспокоился старый кореец.
 - Я буду лечить вас другим способом, - сказал я. В моей голове уже созрел план 
лечения.