сильнее и сильнее.
 Однажды он вернулся домой в особо плохом настроении и начал бить ее особенно 
жестоко. Он сломал ей ноги, она корчилась от боли на полу, вся в крови, и в 
какой-то момент, когда он занес руку для очередного удара, женщина с трудом 
приподнялась на локтях и, взглянув ему в глаза, тихим голосом произнесла: 
"Пожалуйста, не надо!"
 Что-то перевернулось в душе ее мужа. Впервые он почувствовал, какие физические 
и душевные терзания должна была испытывать она за годы, которые они прожили 
вместе. Японец не мог понять, за что он избивал ее, Она делала все, чтобы 
заслужить его любовь, он ни в чем не мог ее упрекнуть, и он не мог объяснить 
себе, почему он вел себя подобным образом.
 Японец заплакал и упал на колени рядом с женой. Он поклялся, что никогда в 
жизни больше не ударит ее и посвятит всю свою жизнь заботам о ней. Он отнес ее 
на кровать, смыл кровь с ее тела и перебинтовал ее раны. К сожалению, избивая 
ее в последний раз, он повредил ей позвоночник, и женщина стала инвалидом.
 Теперь муж неустанно заботился о ней. Каждый день он на спине выносил ее 
погулять, он мыл ее в бане и готовил для нее еду. Любовь к жене стала смыслом 
его жизни.

 - Печальный рассказ, - сказал Учитель. - Не удивительно, что он показался тебе 
странным, но тем не менее для японца то, что произошло, было бы вполне понятным 
и объяснимым. Японцам, как, впрочем, и китайцам, часто свойственна одержимость. 
Жестокая внутренняя дисциплина стала частью их культуры, а любое жесткое 
самоограничение сужает модель мира, и, в зависимости от его волевых устремлений 
и силы духа, японец может сузить свою модель мира до крайних пределов.
  То, что произошло с твоим японцем в момент, когда женщина сказала: 
"Пожалуйста, не надо", можно было сравнить с озарением, с внезапно обрушившимся 
на него осознанием. Эмоциональное отождествление с женой разрушило его защитные 
барьеры жестокости и зацикленности на самом себе, но - обрати внимание - это 
озарение не расширило его модель мира, оно лишь способствовало замене одного 
типа одержимости на другой. Одержимость жестокостью сменилась одержимостью 
любовью. 
 - Все это кажется мне таким странным, - заметил я. - Как возникает подобная 
одержимость жестокостью?
 - По-разному, - ответил Ли. - Возможно, в детстве люди, которых этот японец 
любил, причинили ему сильную боль и он поклялся, что никогда не допустит 
слабости полюбить кого-либо, и тогда никто не сможет причинить ему боль. Но 
поскольку его склонность или потребность испытывать любовь была слишком сильной,
 ему понадобились огромные усилия для того, чтобы полностью заглушить в своей 
душе ростки любви. Чтобы бороться с любовью, он использовал жестокость, и чем 
лучше вела себя жена, чем ласковее она обращалась с ним, тем больших усилий ему 
стоило заглушить в себе голос любви.
  И вот неожиданно наступил момент осознания, когда японец понял, что он 
причиняет невинному существу страдания гораздо более сильные, чем те, что 
пережил он, и это осознание стало для него невыносимым. Он понял, что 
превратился в чудовище и что он пытает любящее его существо без всякой на то 
причины, подобно тому как в детстве без всякой причины пытали его. В этот 
момент его одержимость сменила ориентацию. 
 Учитель замолчал. Я почувствовал, как невыносимая печаль охватывает меня. 
Какое странное существо человек, и как трудно понять механизмы, управляющие его 
душой!
 - Выше голову, - хлопнул меня по плечу Ли, подметивший на моем лице печать 
черной меланхолии. Это всего лишь рассказ.
 - Я понимаю, - отозвался я, стараясь вернуть себе хорошее настроение.
 - Я знаю, как привести тебя в чувство, - усмехнулся Учитель. - Нужно всего 
лишь подбросить тебе еще один лакомый кусочек знаний. Поэтому, возвращаясь к 
теме болезней духа, я расскажу тебе еще одну притчу, которая называется "Всем 
неприятностям неприятность".

 Одного чиновника все время одолевали беды и несчастья. То заболеет кто-нибудь 
из домашних, то на скотном дворе случится пожар, то на службе важная бумага 
пропадет. Посоветовали ему добрые люди пойти на поклон к святому даосу. 
Чиновник так и поступил.
 Выслушал даос долгий рассказ несчастного о его бедах и неудачах и говорит:
 - Дело твое непростое, тут советчик помудрей меня нужен. Несколько лун гостит 
в моем доме Смерть человеческая. Если не боишься, спроси у нее совета.
 - А как я ее узнаю? - спрашивает чиновник.
 - Нет ничего проще, - ответил даос. - Как войдешь в дом, сразу увидишь чан с 
водой. Наклонись над ним и спрашивай.
 Не знал чиновник, что даос как раз одно снадобье готовить собрался, а для 
этого на дно чана человеческий череп положил и воду налил, чтобы вода на черепе 
настоялась.
 Зашел чиновник в дом, заглянул в чан, да как череп на дне увидел - чуть от 
страха не помер.
 Даос тем временем тихонько прокрался в дом, спрятался за спиной чиновника и 
говорит глухим страшным голосом:
 - Ведомо мне, о несчастный, о твоих бедах да напастях. Жаль мне тебя стало, но 
теперь твои беды кончились: я заберу твою жизнь, чтобы прекратить твои 
страдания.
 От этих слов чиновник пуще прежнего перепугался, да как закричит: