Я протянул Учителю бутерброд и начал разливать по кружкам чай.
     - Красивая притча, - заметил Ли, впиваясь в бутерброд зубами. - И, как 
всегда, она имеет несколько толкований, включая взаимоисключающие.
     Я молча принялся за свой бутерброд, понимая, что от толкования притчи мне 
все равно не отвертеться. Учитель с издевательской усмешкой наблюдал за мной.
     - Действительно, красивая притча, - согласился я, мерно двигая челюстями. 
- Но она еще больше все запутывает. Вряд ли она поможет мне ответить на те 
вопросы, которые я себе задаю. На месте даоса я бы не знал, какое решение будет 
более правильным - объяснить крестьянину, что его жена на самом деле оборотень 
и убийца, и тем самым разрушить его счастье, но, возможно, спасти его от 
больших неприятностей в будущем, или оставить все как есть. Я не могу сказать, 
где в этой истории добро, а где зло. С одной стороны лиса - обманщица и убийца, 
а с другой стороны - любящая и хорошая жена. Я не знаю, кем считать крестьянина 
и его жену - жертвами, или людьми, заслужившими такую судьбу.
     - Ты размышляешь о притче, но пока еще не понимаешь ее, - сказал Ли. - Как 
только ты внутренне прочувствуешь ее смысл, твои проблемы общения с друзьями 
решатся сами собой. Даос принял абсолютно верное решение, но это решение было 
верным для него, потому что он - даос. Ты, хотя уже сильно отличаешься от 
обычного европейца, пока еще не стал даосом. Поэтому решение, которое кажется 
верным для даоса, пока что остается сомнительным для тебя. А как ты думаешь, 
какое решение принял бы европеец, если бы он оказался на месте даоса?
     - Ну, не знаю, - ответил я. - Европейцы тоже разные бывают.
     - Ладно, я тебе помогу. Как по-твоему, какое решение приняла бы твоя мама?
     Сцена, представившаяся моему воображению, заставила меня подавиться куском 
бутерброда, и я упал на спину, задыхаясь от кашля и хохота. Моя вера в маму 
была беспредельной. Я был уверен, что ни один оборотень не сумел бы 
противостоять напору Александры Авенировны, когда ею овладевала жажда 
справедливости. Я видел, как мама волочет за волосы стенающую и упирающуюся 
лису в ближайшее отделение милиции, во весь голос расписывая толпе зрителей всю 
тяжесть и гнусность ее преступлений.
     Когда я, наконец, прокашлялся, немного пришел в себя и, сев на прежнее 
место, высказал свое мнение, Ли задал следующий вопрос:
     - А какое решение приняло бы большинство твоих друзей?
     - Они сказали бы крестьянину правду, - не задумываясь, ответил я.
     - Почему?
     - Многие сделали бы это, как и мама, из стремления к справедливости. 
Некоторые могли бы это сделать из зависти, потому что крестьянин стал жить 
слишком уж хорошо, другие сделали бы это из вредности или просто, чтобы 
заварить кашу и с интересом наблюдать, что из этого получится.
     - А какие мотивы могли бы побудить европейцев скрыть правду от 
крестьянина?
     - Ну, наверно, безразличие, нежелание ввязываться в неприятную историю, 
опять-таки вредность - пусть, мол, поживет с оборотнем, пока тот его не съест, 
- или, возможно желание не портить жизнь хорошему человеку.
     - Как ты думаешь, крестьянин знал, что живет не со своей женой, а с лисой?
     - Конечно, знал, ведь не полный же он идиот. Скорее всего, он сам себе в 
этом не признавался и просто не думал об этом, потому что такая жизнь его 
больше устраивала.
     - Этот крестьянин был настоящим даосом, - сказал Учитель. - Он спокойно 
принимал свою судьбу, будучи женатым на сварливой неряшливой женщине, и так же 
спокойно он принял свою судьбу, когда та изменилась к лучшему, не задумываясь, 
что хорошо и что плохо, что правильно, а что неправильно. Крестьянин оказался 
даже большим даосом, чем сам даос, потому что на вопрос:
     - Знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и постель? Он ответил:
     - А станет ли мне от этого знания лучше жить? Даосу пришлось подумать, 
чтобы признать правоту крестьянина.
     - Ладно, это одно толкование, - сказал я. - А как же насчет 
противоположного?
     - Вот ты мне его и расскажи, - усмехнулся Ли. Я задумался.
     - В этом толковании притчи ты говоришь, что надо спокойно принимать свою 
судьбу и следовать ее течению. Помнишь, ты как-то рассказывал мне притчу о 
даосе и судьбе. Тогда ты утверждал, что воины жизни не следуют слепо своей 
судьбе, а хватают ее за волосы. Поступил бы крестьянин правильно, если бы он 
отказался жить с лисой, предпочитая любым изменениям тяжелую и нудную жизнь с 
постылой женой?
     - Ты понемногу нащупываешь другое толкование, - сказал Учитель. - Но эти 
притчи не противоречат друг другу. Смысл не в том, чтобы когда ни попадя 
хватать судьбу за волосы, а в том чтобы делать это только в нужный момент. В 
данном случае следование судьбе было предпочтительнее. Крестьянин сам не входил 
с женой в конфликт, который мог бы для него плохо кончиться. Лиса все сделала 
за него. Пассивное следование судьбе сберегло крестьянину энергию, нервы и силы.
 Точно так же поступил и даос. Если бы он открыл крестьянину правду, то ему бы 
пришлось войти в противоборство с лисой, а, может быть, еще и с самим 
крестьянином, так что промолчать для него было лучшим выходом.
     С другой стороны, спросив "знаешь ли ты, с кем делишь пищу, кров и 
постель?", даос предоставил крестьянину свободу в выборе своей судьбы, ведь 
иначе он оказался бы неблагодарным человеком. Так даос проявил "деятельное 
недеяние", в котором и заключается мудрость срединного пути.
     - Как же тогда различать, в какой момент предпочтительнее пассивно