случиться со мной.
     - Ли, что ты делаешь? - спросил я, пытаясь глубоким дыханием 
контролировать охватывающую меня панику. Колоссальным усилием мне удалось 
сдержать подкатывающую к горлу рвоту. Отвращение и страх ослабевали, подчиняясь 
контролю, но не оставляли меня.
     - Ты знаешь, что я делаю, - сказал Ли.
     - Клянусь тебе, я этого не знаю.
     - Значит я неправильно выразился. Может быть ты и не знаешь, но ты это 
чувствуешь.
     - Конечно я что-то чувствую. Но я не понимаю, откуда пришло это чувство и 
что оно означает.
     - Это барьер. Барьер, который тебе сегодня предстоит осознать и преодолеть,
 - смягчая выражение лица, с ободряющей улыбкой сказал Учитель.
     Я в изнеможении присел на землю и прислонился спиной к валуну. Котенок 
вырвался у меня из рук, и слегка царапнув меня коготками сквозь брюки, 
соскользнул на землю. У меня промелькнула мысль, что вот сейчас он убежит в лес,
 и весь этот кошмар закончится.
     Издевательская ухмылка Учителя показала мне, что он прекрасно осознает мою 
последнюю тщетную надежду. Подхватив жалобно мяукнувшего котенка за шиворот, он 
сунул его в мешок и стянул горловину веревкой.
     - У него еще осталось немного времени, - бесстрастно произнес Ли и тоже 
опустился на землю недалеко от меня, разглядывая меня с явным интересом.
     Несколько минут мы молчали. Я сосредоточился на глубоком дыхании, приводя 
в равновесие вышедшие из-под контроля эмоции, а Учитель расслабленно созерцал 
меня полуприщуренными глазами.
     - Теперь, когда ты немного успокоился, - нарушил молчание Ли, - соберись и 
попробуй понять, что же все-таки произошло.
     Я подумал, но ничего заслуживающего внимания мне в голову так и не пришло.
     - По правде говоря, не знаю, - сказал я. - Наверно, дело в том, что я 
люблю кошек, а этот котенок еще так мал и очарователен, что мне неприятно 
лишать его жизни, тем более жестоким и мучительным способом.
     - Ты ведь чувствуешь, что дело не в этом, - скептически скривив губы, 
отозвался Ли. - Если бы это была простая жалость, вряд ли ты оказался бы на 
грани того, чтобы потерять сознание.
     - Пожалуй ты прав, - вынужден был согласиться я. - Но, возможно, мое 
состояние спровоцировал ты сам. Я воспринимал какой-то ужасный и мучительный 
мыслеобраз, исходящий от тебя и доводящий меня до безумия.
     - Ты не прав. Это был не мой, а твой собственный мыслеобраз, всего лишь 
отраженный и усиленный мной. Этот мыслеобраз и есть твой внутренний барьер. Но 
мне бы хотелось, чтобы ты сам вспомнил и осознал его.
     - Что я должен для этого предпринять? - спросил я, внутренне содрогаясь от 
мысли, что я должен буду вновь пройти через что-то подобное.
     - Прежде всего успокойся и сделай свой ум чистым и восприимчивым, 
подключив к состоянию покоя осознание своей нити жизни. Потом вспомни, но в 
очень ослабленной и мягкой форме то состояние, которое ты испытал, и спроси 
себя: "что это?", "с чем это связано?", "почему это так болезненно для меня?". 
Задав себе эти вопросы, вновь очисти свое сознание от посторонних мыслей и жди, 
пока ответ не придет к тебе. Лишь зная ответ, ты сможешь разрушить этот барьер.
     Я прикрыл глаза и попытался расслабиться. Смутное ощущение тревоги и 
скрытой опасности того, что я собираюсь сделать, долго не оставляли меня, не 
позволяя окончательно расслабиться. Я несколько раз выполнил руками жест истины,
 огромной как солнце, прося ее дать мне силы, и закончил двойным жестом 
спокойствия. Затем я вспомнил уже давно ставший привычным мне мыслеобраз 
спокойствия и тихой радости. Мягкие и успокаивающие потоки оргазмических 
ощущений начали омывать мое тело, исходя из основных дань-тяней и опускаясь 
вниз от внутренней улыбки. Мне стало так уютно и хорошо, что, кажется, на 
какое-то время я погрузился в сон или в полусон, из которого меня вырвал тихий 
глуховатый голос, звучащий в моей голове.
     - Что это? С чем это связано? Почему это так болезненно для меня? - 
монотонно, как заезженная пластинка, повторял голос.
     В первый момент я не сообразил, о чем идет речь. Сознание потихоньку 
просыпалось, и я понял, что эти вопросы велел мне задать Учитель, вспомнив то 
состояние, которое я пережил. Воспроизвести его оказалось нетрудно. Оно 
возникло само, сразу вслед за мыслью, и тошнота была так сильна, что мне 
пришлось снова приложить усилия, чтобы заглушить ее, доведя до чуть заметного, 
почти исчезающего уровня.
     - Что это? С чем это связано? Почему это так болезненно для меня? - 
спросил я себя, вложив в эти вопросы всю свою концентрацию, а затем вновь 
расслабился, погружаясь в уютную колыбель безмятежного сна.
     
     Дикий разрывающий душу крик заставил меня вскочить на ноги. Он был 
непрерывным, резко изменяющимся в высоте тона и модуляции. Никогда раньше я не 
слышал ничего подобного. Крик рвал мне душу и одновременно притягивал меня. Я 
вскочил на ноги и изо всех сил помчался в направлении, откуда он доносился.
     Какая-то новая мысль неотступно преследовала меня на бегу, но я никак не 
мог ее ухватить. Что-то меня беспокоило. Я бежал, но не так, как обычно. Я 
продвигался вперед слишком медленно, тело казалось чужим и неуклюжим, шаги были 
слишком короткими, и иногда я с трудом сохранял равновесие. Я посмотрел вниз и 
увидел маленькие детские ноги в коротких черных шортах и стоптанных коричневых 
сандалиях на босу ногу.