енных ранее усилий, взлетели вверх.

– Через это ощущение самопроизвольного подъема рук, повторяемого многократно, 
можно привести человека к пониманию аутодвижений. А вот еще одно упражнение.

Ли поднял мои руки до уровня плеч и резко нажал пальцами на точки над локтями, 
спровоцировав расслабленное рефлекторное движение рук к лицу.

– Я привел тебе два примера провоцирования аутодвижений. К завтрашнему дню ты 
должен будешь придумать не меньше сотни упражнений такого типа.



Глава 12

Схватка в «серебряном тумане»


Я старался не упоминать о Ли в разговорах со своими друзьями и учениками и, 
если показывал им какие-то техники или приемы, которым Ли меня обучал, никогда 
не говорил об источнике или системе, откуда эти приемы появились. Обычно я 
объяснял, что выдумал это сам или слегка видоизменил какую-нибудь известную 
технику. Как правило, моих знакомых удовлетворяли такие объяснения, но я не 
учел, что сотрудники КГБ не будут так легковерны. В то время я вел определенную 
работу с офицерами госбезопасности, о которой я не могу здесь рассказать. Кроме 
того, я сначала в малом зале «Динамо», а потом в большом спорткомплексе 
«Динамо» вел факультативные группы сотрудников милиции, прокуратуры и 
госбезопасности. Также у меня тренировались некоторые люди из обслуживающего 
персонала спорткомплекса, и они так хорошо ко мне относились, что поздно 
вечером меняли для меня воду в бассейне, чтобы я мог прийти и поплавать в 
свежей, чистой воде.

В то время КГБ интересовало все, относящееся к боевым искусствам, но еще больше 
Комитет интересовался теми, кто эти искусства распространял. Следить за 
деятельностью таких наставников было нетрудно, поскольку сведения об их связях, 
техниках и личной жизни, правда зачастую сильно искаженные и преувеличенные, с 
быстротой лесного пожара распространялись в среде поклонников рукопашного боя.

Комитетчики начали подозревать, что существует неизвестный им человек, который 
меня тренирует, и что этот человек по уровню мастерства превосходит всех 
иностранных студентов и тренеров, состоящих у них на учете. По молодости лет я 
не задумывался о последствиях, показывая им техники Ли и называя их никому не 
известными и непривычными словами. На вопросы, откуда я это знаю, я отшучивался 
фразами типа: «Все во всем, все вокруг нас и все внутри нас, и надо, мол, 
улавливать информацию из воздуха».

Часто мои собеседники продолжали настаивать, тоже стараясь вести беседу в 
шуточном ключе, но я улавливал в их голосах определенную напряженность и не 
спешил быть откровенным.

Однажды я встретился в городе со Славиком, чтобы вместе поехать на Партизанское 
водохранилище, где нас ожидал Учитель. Утром того же дня у меня был очередной 
разговор с комитетчиком, интересовавшимся источником моих знаний.

После этого разговора я никак не мог избавиться от гнетущего беспокойства. Я 
понял, что о системе Ли и ее философии Комитету абсолютно ничего не известно, и 
это заинтересовало меня.

Я раньше задавал Учителю вопрос, почему никто никогда не слышал о его школе, и 
он вскользь ответил, что наиболее сильное и эффективное искусство всегда было 
тайным, что в тайные кланы был достаточно жесткий отбор учеников, знания 
передавались далеко не каждому, освоить их было трудно, поэтому разным людям 
давались разные части знания. Учение разбивалось на части, что тоже не 
способствовало его распространению.

Ли тогда сказал, что мир завоевывают простейшие формы, которые кажутся 
человечеству панацеей, но на самом деле не имеют внутреннего содержания, 
достаточного для того, чтобы быть гармоничными. Я думал о том, что до сих пор 
не знаю, откуда пришло это учение, кто такой Ли, откуда он появился и каковы 
его реальные цели. Я не мог понять, почему все окутано такой глубокой тайной. 
Общие высказывания меня больше не удовлетворяли.

Я высказал свои сомнения Славику, на что он с присущей ему простотой ответил:

– Ты видишь, насколько это учение захватило тебя. Какая тебе разница, насколько 
глубоки его корни и откуда они исходят? Вспомни, что говорил Учитель – если ты 
идешь по пустыне, умирая от жажды,