ощущение тяжести в кисти, она все равно гораздо легче, чем воздух. С 
каждым ударом пульса все больше жизненной силы прольется в твою руку, и рука 
будет подниматься все выше и выше.

Ли замолчал, наблюдая, как я выполняю упражнение. Прежде чем сесть около костра,
 он сделал последнее замечание:

– Повернись так, чтобы твоя рука была направлена в сторону костра.

Я сделал пол-оборота вправо, начиная упражнение, как всегда рекомендовал Ли, с 
левой руки. Первое ощущение прибывающего и нагнетающего напряжение пульса было 
не совсем приятным, но я, стараясь не реагировать на это, продолжил упражнение. 
Через несколько минут я с удивлением заметил, что моя рука изменила свое 
положение, хотя я не прикладывал никаких мышечных усилий, чтобы добиться этого. 
Я обратил внимание, что в такт ударам пульса рука слегка подрагивала и медленно 
поднималась вверх.

Учитель готовил пищу, сидя на корточках у костра.

– То, что ты видишь, – аутодвижение пульса, – сказал он.

Впоследствии в упражнениях по аутодвижениям ощущение новизны стерлось, и я 
относился к ним довольно равнодушно, но в тот момент мне показалось чудом, что 
рука могла подниматься сама, без усилия мышц, под влиянием лишь представления.

Рука поднялась до уровня плеч. Мое сознание как бы раздвоилось: с одной стороны,
 я, как прилежный ученик, старательно выполнял упражнение, а с другой стороны, 
во мне присутствовал трезвый и холодный аналитик, со стороны взирающий на 
происходящее.

Я, сосредоточившись на упражнении, в то же время с удивительной остротой 
впитывал образы окружающего меня мира: Ли, аккуратно нарезающего помидоры и 
колбасу на бумаге, постеленной на досках, костер, чадящий из-за брошенных туда 
свежих веток, резкий запах дыма, когда ветер дул в моем направлении, 
таинственность сумрачного леса и водоема, влажность которого чувствовалась в 
воздухе, загадочность ночного неба и того, что происходило со мной. Все вместе 
это составляло удивительную и прекрасную картину, вызывавшую во мне восторг 
наслаждения красотой природы и ощущение остановившегося времени.

Когда рука поднялась почти вертикально, Учитель резким движением поднялся на 
ноги, подошел ко мне и очень сильно ударил по кисти руки.

– Достаточно, – бросил он, даже не взглянув на меня.

Я в недоумении растирал ушибленную руку.

– Разотри руку от плеча, кисть ты уже растер. Быстро разотри всю руку и садись 
есть.

Ли разлил по кружкам чай, настоянный на зверобое и других травах, и заботливо 
подал мне кружку.

– Удивляют меня европейцы, – заявил он, отхлебывая чай. – Никогда они не 
задумываются о названиях трав и пьют что попало. Взять, например, зверобой. Раз 
его так назвали, наверняка трава ядовитая и может повредить. Так нет же, они 
обязательно без меры используют его в своем питании.

– Зачем же ты мне даешь чай из зверобоя? – поинтересовался я.

– Когда же ты еще его попьешь? – с нежной улыбкой отравителя сказал Учитель, 
парализуя своей непоследовательностью все мои вопросы.

Не успел я допить чай, как Ли снова заговорил.

– Теперь твоя задача несколько усложнится.

– Что я должен буду делать?

– Ты больше не будешь концентрироваться на самом ощущении подъема. Попробуй 
сосредоточиться на своей правой руке, но представь, что она уже поднята и 
вытянута перед тобой.

Я снова встал около костра и сосредоточился на двух представлениях. Первым 
представлением был мыслеобраз вытянутой вперед руки. Я старался воспринимать 
эту воображаемую руку как реально существующую. Вторым представлением было 
воспоминание о самопроизвольно поднимающейся руке, стремящейся слиться с первым 
мыслеобразом.

Все это я выполнил с закрытыми глазами и достаточно быстро. Открыв глаза, я с 
радостью и удивлением увидел, что рука была вытянута перед моим лицом.

Учитель снова подскочил ко