мыслы и добрую душу. Не думай, что 
мне легко было найти и выбрать тебя, европейца, вместо того чтобы 
воспользоваться сотнями других желающих стать моими учениками.

Вопрос, почему Ли сделал меня своим учеником, все время не давал мне покоя, 
несмотря на его сказку об оплате сыном долга отца. Я подумал, что, может быть, 
теперь сумею получить ответ на это, и спросил:

– Ли, по каким критериям Спокойные отбирают учеников? По каким критериям ты 
выбрал меня?

– Таких критериев очень много. Учитель должен хотеть учить ученика, а ученик 
должен хотеть учиться. Только тогда жажды Учителя и ученика будут удовлетворены.
 Но еще более важно, чтобы ученик хотел учиться именно тому, чему его хочет 
научить Учитель, поскольку одно и то же знание можно получать с разными целями 
и использовать его по-разному. Кроме того, ученик должен контролироваться 
Учителем. Учитель обязан знать об ученике больше, чем о самом себе, в том числе 
и о его внутренних возможностях, жаждах и пристрастиях. Таким образом, Учитель 
будет охранен от предательства ученика, от его ошибок и, в случае чего, сможет 
обезопасить клан от последствий действий ученика, сняв таким образом с себя 
ответственность за неудачу. За учеником надо наблюдать, как за врагом, и уметь 
нейтрализовать любые его осознанные или неосознанные нежелательные для клана 
поступки.

От подобной откровенности мне стало как-то не по себе.

– Ли, неужели к ученику действительно надо относиться как к врагу?

– Да, до тех пор, пока он не стал тебе сыном.

– А как ты относишься ко мне – как к сыну или как к врагу?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Это достаточно интимный вопрос, чтобы на 
него было легко ответить. Подожди, придет время и ты узнаешь, что ты значишь 
для меня, и что я значу для тебя.

– Ты очень много для меня значишь, – сказал я.

– Ты так думаешь, но ты даже представить себе не можешь, как много я значу для 
тебя на самом деле, – Учитель улыбнулся весьма двусмысленно, и я не смог понять,
 какой подтекст он вкладывает в эту фразу, но мне очень хотелось, чтобы этот 
подтекст был благоприятным для меня.

– Ученик, – продолжал Ли, – должен подходить под учение, как ножны под клинок, 
для которого они созданы. Ученик представляет собой форму, которую можно 
заполнить, но которую крайне трудно изменить. Есть ученики, имеющие форму воина,
 отшельника, знахаря или Хранителя Знания. Хранителя Знания отыскать труднее 
всего. Принцип духовного ненасилия заключается в том, чтобы заполнить форму 
ученика тем, что он сам желает получить и к чему он предназначен, делая это так,
 чтобы ученик, получив знания, не мог принести вреда ни себе, ни окружающим.

– О каком вреде ты говоришь?

– Это глупый вопрос. Подумай, и ты сам сможешь на него ответить.

– Я не так выразился. Меня интересует, как ученик может принести вред клану. Я, 
например, из всех членов клана Спокойных знаю только тебя, но мне неизвестно 
даже, где ты живешь и как можно тебя отыскать. Ты всегда находишь меня сам. Как 
же я могу причинить вред клану?

– Видишь, как плохо, когда твои мысли опережают слова, когда ты думаешь об 
одном, а спрашиваешь о другом. Но, по правде говоря, твой второй вопрос еще 
глупее, чем первый. Надеюсь, ты не ждешь, что я буду учить тебя, как можно 
принести вред клану?

Глядя на мое лицо, Ли расхохотался.

– Ладно, не будем об этом говорить. А как мне выбирать учеников для себя, если 
возникнет такая необходимость?

– Ты научишься этому после того, как мы пройдем основной курс обучения.

– Тогда давай еще немного поговорим о политике. Неужели клан Спокойных ни разу 
за все время своего существования не вмешивался в политические интриги?

– Я понимаю, почему тебя так заботит политика. То, что тебя беспокоит на самом 
деле, – это твое будущее. Ты хочешь стать офицером КГБ, и в глубине души ты 
тревожишься о своей карьере, боясь, что политические взгляды клана Спокойных 
разрушат твои мечты. Запомни, что Воины Жизни никогда не вмешиваются в политику,
 не участвуют в политической деятельности. Это учение ради учения, оно 
направлено лишь на сохранение и выживание люд