онфликты. Возможно, какие-то 
привычки одного могут быть неприятными другому, но неприязнь распространяется 
лишь на какую-то деталь поведения, но ни в коем случае не на личность. Такая 
любовь называется «Жизнь в доме».

В отношениях с Лин ты прошел все эти фазы любви. В первую очередь тебя поразили 
ее качества – красота, ум, сексуальность. Затем тебя очаровало ее поведение – 
то, что она делала с тобой, доставляло тебе исключительно сильные и острые 
ощущения.

Затем ты полюбил ее за ее убеждения, убеждения Воинов Жизни, ощущая себя не 
только учеником и любовником, но и братом по клану.

Лишь с течением времени ты сумел соединить в своем ощущении Лин все ее личные 
качества, поведение, убеждения, прочие черты ее личности и полюбил уже ее саму, 
ее неповторимую индивидуальность, ее личность, ее сущность.

Но это была еще не высшая форма любви. Ты продолжал отделять ее личность от 
себя, и именно поэтому, когда вы расстались, столь велика была горечь потери.

– Я не отделял ее от себя, – сказал я. – Она всегда была отдельной. Мы 
сливались в единое целое на какие-то мгновения, но мы не могли стать одним 
существом, пребывающим в одном и том же теле.

– Вы не могли стать едины в одном теле, – сказал Учитель. – Но на высшей 
ступени любви вы становитесь едиными в своих чувствах. Это – любовь огненного 
тела, любовь, которая выше любви сущностей, любовь, которая никогда не 
прекращается. Она называется «Слияние с домом».

Лин оставила тебя слишком рано, и с ней ты лишь вступил в область любви 
огненного тела. Со мной ты зашел гораздо дальше. Прислушайся к самому себе, к 
своей душе. На лавке ты мне сказал, что почему-то не ощущаешь потерю. Может 
быть, теперь ты поймешь, почему это так.

Равномерный плеск воды, рассекаемой нашими руками, вводил в полугипнотическое 
состояние транса и обострения восприятия. Я знал, что Учитель уходит из моей 
жизни, может быть, навсегда, но, пробужденная его словами, в моей душе 
проснулась, вернее, даже не проснулась, а перешла на сознательный уровень та 
невыразимая, необъятная и безмерная любовь, которая росла и крепла с самого 
первого дня нашей встречи. Я знал, что эта любовь останется со мной навсегда 
вместе с Учителем, помимо моей воли живущим и существующим в моей душе. Он был 
со мной, и никакое расстояние не могло отнять его у меня. Мне было грустно 
оттого, что я могу больше никогда не услышать его голос, не рассмеяться от его 
ехидных шуток, но это было не главное. Как бы ни сложились в дальнейшем наши 
жизни, Ли навсегда останется со мной.

Радость, смешанная с болью, была так сильна, что я не мог говорить. Соленая 
морская вода смывала слезы с моих щек, и я радовался, что Учитель не видит их. 
Я не хотел плакать при разлуке.

– Ты научился прощаться, – негромко сказал Учитель. – Ты учился этому искусству 
в общении со многими женщинами, которых ты любил, некоторых – на уровне качеств 
и поведения, некоторых – на уровне убеждений и некоторых – на уровне их 
сущности. Но в искусстве прощаться есть еще одна очень важная тонкость – 
правильный выбор момента и настроения для прощания. Воин Жизни прощается на 
гребне своих чувств, на высшей точке своей любви и благодарности. Тогда боль 
разлуки уравновешивается благодарностью судьбе, подарившей тебе эту любовь.

Я вздрогнул, наткнувшись рукой на незамеченное мной скользкое тело медузы.

– Пора поворачивать к берегу, – сказал Ли.

Где-то далеко-далеко, за огромной массой черной воды россыпью драгоценных 
камней сверкнули огни набережной. Мы плыли обратно в молчании, казавшемся 
бесконечно долгим. Я подумал, как мудро было со стороны Учителя устроить этот 
разговор в воде, среди безбрежного моря, ограниченного только линией горизонта. 
Вода ласкала меня, снимая напряжение чувств и смывая боль утраты. На берег я 
вышел спокойным и почти счастливым.

– Будем надеяться, что местные полуночники не позарились на нашу одежду, – 
поддразнил меня Ли. – Иначе тебе придется топать в Симферополь голышом.

– А как же ты? – поинтересовался я.

– Оставляя одежду на пляже, я всегда знаю, где именно среди ночи я смогу 
достать другую, – гордо заявил Учитель. – Подумай об этом, мой большой брат.



Глава 25

Главный человеческий недостаток


Зина, одна из учениц, записавшихся на семинар по Шоу-Дао, в первый же день 
нашего знакомства пожаловалась, что в ее характере есть множество черт, которые 
мешают ей жить и с которыми она не в силах справиться.

– Что бес