д-вперед, поднимая после каждого 
момента спокойствия новые волны и потоки оргазмических ощущений, размывающих 
границы моего тела и превращающих меня в сгусток могучей, сметающей все на 
своем пути энергии. Автоматически я издавал короткие хриплые крики, которые Ли 
когда-то мне показал, называя их «песней смерти».

Руки и пальцы двигались, сжимаясь и разжимаясь неконтролируемыми аутодвижениями.
 Аутодвижения вызвали вибрацию всего тела, переходящую во вращение конечностей 
и туловища по разнонаправленным раскручивающимся спиралям. Я не мешал этому 
процессу, привычно оставаясь в роли отрешенного стороннего наблюдателя, и, 
когда биения тела уже почти понесли меня вразнос, я перебросил пульсацию 
пальцев и основных дань-тяней на соответствующие зоны тела барана и мысленно 
воспроизвел образ того, что ожидал от меня Ли.

Я скорее увидел, чем почувствовал, как мое тело стремительно двинулось к барану.
 Набросив на ладонь петлю, я резким рывком разорвал веревку, привязывающую его 
к дереву, и, ухватив его за рог одной рукой, нанес первый удар, вонзив ему в 
горло крепкий заостренный на изломе сук. Я наносил удар за ударом, а потом, как 
мне показалось, бесконечно долго сдерживал биения его тела, плотно обхватив его 
скрещенными ногами, пока наконец не наступила смерть.

Я использовал мертвое тело для отработки ударов ножом, потом перешел к ударам и 
захватам без оружия. Пальцы раздирали мясо и шкуру животного почти без усилий, 
входя в его тело, как нож входит в масло. Кровь брызгала мне в лицо и на грудь, 
возбуждая своей влажностью и резким пьянящим запахом.

Жар и влага внутренних органов, ласкающих мою кисть, вызвали во мне новый поток 
оргазмических ощущений, отозвавшийся в голове и внизу живота. Рука нащупала в 
глубине тела еще горячее сердце, и, прижав тушу барана ногой, резким движением 
я вырвал его и поднес к своим глазам. Моя рука и зажатый в ней кусок мяса, 
казалось, светились. Я мог видеть потоки ци, циркулирующие в ней, и угасающий 
отблеск жизни и силы в сочащемся кровью сердце. Мои зубы вцепились в него. Я, 
почти не жуя, глотал один за другим его кусочки, чувствуя, как нечто волшебное 
и мистическое входит в меня вместе с ними. Это была другая жизнь, и в то же 
время это было новое знание. Я сливался с чем-то, изменяясь, и в то же время 
оставаясь самим собой. Как молния, меня пронзило острое и бесповоротное 
осознание произошедших во мне изменений. То, что я сделал, не было обычным 
упражнением. Это действительно был этап, в очередной раз изменивший мою 
личность и мою жизнь.

– Ты победил Большого Дракона, – откуда-то издалека донесся до меня голос Ли.

Мы молча сидели у костра и пили земляничный чай, закусывая его сдобным печеньем.
 По указанию Учителя я около часа плавал в водохранилище, смывая кровь и 
выполняя упражнения, освобождающие тело от остаточных аутодвижений и 
самопроизвольных выбросов энергии. Глядя на оббитые края белой эмалированной 
кружки, я наслаждался тишиной, покоем и удивительно новым и тонким ощущением 
жизни, воцарившимися в моей душе.

Как ни странно, воспоминания о том, что произошло, не вызывали во мне горьких 
или неприятных чувств. Наоборот, меня переполняла удивительная нежность и 
любовь ко всему, что меня окружало, – к дымящейся кружке с чаем, к костру, к 
погруженному в свои мысли Учителю, к воде, земле и прекрасному лесу, дающему 
нам приют. Я хотел спросить Ли, что же именно во мне изменилось и почему у меня 
возникло это новое, хотя и привычное для меня, но в чем-то совершенно иное 
восприятие мира, но мне было так хорошо, что я боялся спугнуть это чувство, 
задавая вопрос.

Учитель поставил кружку с чаем на землю и с мягкой улыбкой взглянул на меня.

– Тот, кто не знает, сомневается, – сказал он. – Тот, кто видит лишь крошечный 
кусочек мира и самого себя, не знает ни самого себя, ни мира, и сомнения лишают 
его душу покоя. Лишь путник, вернувшийся из дальних странствий, способен вполне 
насладиться прелестью домашнего очага. В этот момент он избавляется от сомнений 
и жажд, толкающих его продолжать путь.

Сейчас ты находишься в самом центре треугольника жизни, вернувшись из дальнего 
пути к одной из его вершин. Истина в том, что, не познав вершин, невозможно 
оценить преимущество равновесия центра.

– Но если это лишь миг равновесия, значит, нам предстоит снова отправиться в 
путь. А где же тогда конец пути? Разве смысл не в том, чтобы навсегда 
приблизиться к центру? – спросил я.

– Если повезет, когда-нибудь ты об этом узнаешь, – задумчиво сказал Ли, снова 
поднося к губам кружку с чаем.



Глава 22

Познание женщины


Вечерело. Небо над Неаполем Скифским потемнело, и на нем появились первые 
блестки звезд. Учитель считал, что мне нужно подшлифовать технику «вееров и 
гребней», и мы в медленном спарринге отрабатывали приемы «Крабы поедают добычу»,
 «Дик