его представлению о себе или представлению о том, каким он должен быть. Человек,
 попадающий в ловушку вины, вместо того, чтобы признать, что допустил ошибку, 
решить для себя, что больше не будет действовать подобным образом и в 
дальнейшем не страдать по поводу случившегося, продолжает мучительно укорять 
себя за допущенный просчет, мучиться сожалениями, тем или иным образом 
наказывать себя и т.д. Наказывая себя, он может называть себя жалким типом, 
подлецом, ничтожеством, неудачником и прочими нелестными эпитетами, решить, что 
такое никчемное существо как он недостойно жить или быть счастливым.
     Военачальники, гордость которых дополнительно способствует усилению 
чувства вины, решают, что такие презренные личности, как они, недостойны жизни. 
Приняв это не слишком разумное решение, военачальники попадаются в следующую 
ловушку — ловушку долга.
     Ловушка долга является разновидностью ловушки верности собственным идеалам.
 В данном случае не подлежащие пересмотру «упрощенные представления» заложены в 
структуру человеческой личности и связаны с гипертрофированным чувством долга 
по отношению чему-либо или к кому-либо (Родине, родителям, природе, страдающим 
детям Эфиопии и т.д. и т.п.). В ситуации с военачальниками, одним из их 
«упрощенных представлений» о долге является установка, что позор смывается 
только кровью, и их долг — смыть с себя позор ценой собственной жизни.
     Как правило, люди, попадающиеся во внутренние ловушки, действуют столь же 
нерациональным образом, как три военачальника из истории с персиками. Оценивая 
свои действия как единственно возможные и правильные, человек, попавшийся в 
одну или несколько внутренних ловушек, в принципе не способен проявлять 
объективность и не может отыскать более рациональное решение своей проблемы.
     А вот еще одна гениальная внешняя ловушка, использующая знание внутренних 
ловушек.
     
     Около дома одного старика постоянно играли дети, и шум, производимый ими, 
очень его беспокоил. Старик был мудрым и знал, что если он попросит детей 
поменьше шуметь и покажет, что шум его раздражает, они нарочно станут шуметь 
еще больше, получая удовольствие от его бессильной ярости. Поэтому старик пошел 
по иному пути.
     Он пригласил к себе в дом вожака детской компании и сказал ему следующее:
     — Я старый и очень одинокий человек. Всю жизнь я мечтал иметь много детей, 
но, к сожалению, мне так и не удалось осуществить свою мечту. Единственная 
радость, которая мне осталась в жизни — это слушать звенящие, как колокольчики, 
детские голоса за моим окном. У меня к тебе огромная просьба: мне хотелось бы, 
чтобы вы играли за моим окном еще дольше и перекликались еще звонче, тогда моя 
душа будет радоваться. В качестве благодарности за такую неоценимую услугу я 
буду давать тебе каждый день по две монетки, а каждому из играющих на улице 
детей — по одной монетке.
     Мальчик с удовольствием согласился. Старик выдал ему первый гонорар, и он 
ушел.
     В течение двух недель дети играли перед домом старика на несколько часов 
дольше и кричали еще громче, и каждый день старик отдавал им обещанный гонорар. 
Затем старик снова позвал к себе их вожака.
     — Я небогатый человек, — с грустным вздохом сказал старик, — и, к 
сожалению, я неправильно оценил свои возможности. Мне сложно платить тебе 
каждый день по две монетки, а каждому ребенку по одной монетке в день. Теперь 
за то, что вы будете играть и шуметь под моими окнами, я буду платить каждому 
из вас по одной монетке в две недели.
     — Но это нечестно! — возмутился мальчик. — Мы договаривались совсем о 
другом!
     — Увы! — развел руками старик. — Ничего иного я предложить не могу.
     — В таком случае можете позабыть о нас! — воскликнул мальчик. — Больше мы 
никогда не будем играть рядом с вашим домом!
     Дети ушли и, как и обещал их лидер, больше не возвращались. Теперь старик 
мог наслаждаться долгожданной тишиной и покоем.
     
     В данном случае психологическая ловушка, расставленная стариком, 
основывалась на расчете на то, что дети попадутся в три внутренние ловушки: 
ловушку мнимого принуждения, ловушку обидчивости и ловушку стремления к 
противоположному.
     Ловушка мнимого принуждения заключается в том, что люди, которым нравится 
что-то делать, в случае, если им вдруг начинают платить за деятельность, 
доставляющую им удовольствие, или если их прямым или косвенным образом 
подталкивают к тому, чтобы делать то, что им нравится, начинают ощущать, что их 
действия осуществляются не по их собственной воле, а направляются извне. По 
этой причине деятельность, которая прежде их увлекала, начинает доставлять 
меньшее удовольствие, а в некоторых случаях даже раздражать.
     Предложив детям получать деньги за то, что прежде доставляло им 
удовольствие, старик превратил удовольствие в работу. Теперь дети, даже если бы 
им этого не хотелось, должны были бы играть и кричать около дома старика ради 
того, чтобы получить вознаграждение. Разумеется, формально детей к игре никто 
не принуждал, кроме них самих, точнее, их собственного желания заработать 
деньги. Тем не менее, попадаясь в ловушку мнимого принуждения, дети ощущали 
свое собственное принуждение себя к игре, как исходящее извне и потому 
неприятное.
     Выждав достаточный срок, чтобы у детей постепенно накопилось раздражение и 
внутренний протест против необходимости играть и шуметь дольше, чем они обычно