выражавшимися в стремлении быть в центре всеобщего внимания и выделяться среди 
других людей.
     
     Как у всех истериков, демонстративность сочеталась у него с театральностью,
 рассчитанной на благодарных зрителей. Во время нашей первой встречи Володя 
старался произвести впечатление своим обаянием, деловыми успехами и белым 
"Мерседесом". На следующем занятии танцами он скорбно поведал, что женщины его 
бросают и даже бьют. Эти печальные воспоминания погрузили его в тоску, и чуть 
ли не со слезами на глазах он драматически воскликнул:
     - Если ты меня когда-нибудь ударишь, это будет наша последняя встреча!
     Не отличаясь излишней агрессивностью, до сих пор я не имела обыкновения 
избивать партнеров по танцам, и то, что почти незнакомый мне человек 
предполагает, что я могу его ударить, меня изрядно позабавило, и я торжественно 
пообещала его не бить. Со временем я поняла женщин, прибегнувших к мордобою в 
качестве основного аргумента, но, выполняя свое обещание, я воздержалась от 
применения грубой физической силы.
     Как сформировалась модель мира Володи, я поняла, когда он рассказал мне о 
взаимоотношениях своих родителей. Они поженились без любви, лишь из-за того, 
что мать Володи была беременна, и так без любви прожили всю жизнь. Отец Володи 
никогда не говорил своей жене комплиментов и никогда не хвалил ее, что бы она 
ни делала. Жена не оставалась в долгу и самозабвенно "пилила" мужа по всякому 
поводу, в итоге доведя его до инфаркта.
     Володя в детстве тяжело болел, и мать самозабвенно любила и баловала его. 
С одной стороны, он был типичным "маменькиным сынком", ожидающим от женщин 
выполнения всех своих прихотей, а с другой стороны, он твердо усвоил убеждения 
отца о том, что настоящий мужчина из-за женщин никогда не "распускает сопли" и 
не "льет розовую водичку", то есть не говорит им ничего приятного.
     Детскую привычку добиваться своего с помощью диких истерик Володя перенес 
и во взрослую жизнь. Он с гордостью рассказал мне, как управляется со своей 
фирмой, на которой появляется не слишком часто. Естественно, что в его 
рассказах работники фирмы были ленивыми и бестолковыми. Они вечно делали все не 
так, и когда Володя появлялся с очередной инспекционной проверкой, он устраивал 
такую истерику, демонстрируя близость к внезапной смерти от инсульта, что 
работники фирмы пугались до полусмерти и начинали хором его успокаивать, уверяя,
 что они в срочном порядке сделают все, как нужно.
     С женщинами он действовал примерно так же. Когда он решил бросить свою 
очередную жену с новорожденным ребенком ради любовницы, он устроил дикую 
истерику, демонстрируя свои страдания и обвиняя жену в том, что она не смогла 
удержать его любовь. Перепуганная накалом страстей женщина изо всех сил утешала 
его, собирая свои вещи, чтобы с ребенком уйти из дома.
     Желая непрестанно быть в центре внимания, Володя не выносил спокойных и 
уравновешенных людей, поскольку их было трудно "завести" в ту или иную сторону. 
Обычно он старался производить впечатление на женщин или на компании людей. В 
танцевальных группах он периодически приглашал народ в свою машину, чтобы 
подвезти всех до метро, а потом начинал говорить, что ему не нравится, что люди 
навязываются ему, пытаясь проехаться с ним, что он не извозчик и никому не 
позволит себя использовать.
     С женщинами он действовал примерно по той же схеме. В течение какого-то, 
обычно очень короткого срока, он старался быть обаятельным, пытаясь вызвать у 
очередной дамы чувства, близкие к тем, что в детстве на него изливала мать, и, 
едва ощутив, что очередная жертва испытывает к нему симпатию, он принимался 
устраивать истерики и оскорблять ее, утверждая, что она жаждет выйти за него 
замуж и устроить себе красивую жизнь за его счет, чего он, естественно, не 
допустит.
     Если учесть, что подобные качества личности дополнялись редкостной 
самовлюбленностью, полным пренебрежением к остальным людям и склонностью к 
придумыванию историй, в которых многочисленные женщины поголовно сходили от 
него с ума, Володю трудно было бы назвать чрезмерно обаятельным человеком.
     Общение с ним было для меня достаточно интересным, поскольку, помимо 
занятий танцами, я получила возможность изучить весьма яркий и любопытный тип 
личности, и я старалась использовать понимание структуры его модели мира для 
того, чтобы сделать наше общение относительно спокойным и ненапряженным, так, 
чтобы Володя, по крайней мере при мне, воздерживался от закатывания истерик.
     Хотя подобная модель мира была мне достаточно чуждой и неприятной, я 
постаралась отыскать в ней программы, которые были бы полезны моей модели мира. 
Вскоре я поняла, что у Володи была доведена почти до совершенства забота о 
собственном здоровье и о собственном теле. Он почти каждый день ездил к 
массажисту, настойчиво и регулярно занимался физическими упражнениями, 
периодически проводил очищение организма и старался придерживаться правильного 
питания. В результате он был в прекрасной физической форме, чего мне явно не 
хватало.
     В моей модели мира с детства было записано, что духовное развитие важнее 
физического, и что чрезмерная забота о своем теле - это признак духовной 
ограниченности. Этот момент я осознала, только сравнивая себя с Володей. Теперь 
пренебрежение своим телом и здоровьем сказалось на моих физических возможностях,
 и часто во время занятий танцами мне не хватало выносливости и силы. Но 
опять-таки, понять на интеллектуальном уровне необходимость заняться собой и 
получить устойчивую эмоциональную мотивацию, основанную на глубинном осознании 
необходимости заботы о своем теле - это совсем разные вещи, и, общаясь с 
Володей, я старалась уловить его трепетное отношение влюбленности в "себя,