"Распроклятая жизнь и распроклятое одиночество", - подумал я. И снова 
почувствовал то, от чего у меня внутри будто все размякло, как в детстве, когда 
мать целует тебя, и тебе так хорошо и уютно, и не подозреваешь, что это всего 
лишь передышка перед тем, как станет холодно и страшно.
     - Иди-ка сюда.
     Я просунул правую руку, все еще перевязанную ее платком, под затылок 
девочке и привлек ее к себе.
     Она казалась такой маленькой, такой хрупкой, и от нее по-прежнему пахло, 
как от крохотного ребенка, только что проснувшегося в своей кроватке. Я уже 
говорил: мужик я неученый и плохо разбираюсь в чувствах, но тут понял, что вот 
этот запах - или воспоминание о нем, которое вдруг вернулось ко мне, - и есть 
моя родина и моя память. Единственное место на свете, куда я хочу вернуться и 
где хочу остаться навсегда.
     
     Теперь посмотрим, как индийская религия определяют нирвану.
     
     Нирвана - это высшее состояние сознания, состояние невыразимого покоя, вне 
пространства и времени, вне непостоянства эмпирического бытия, вне паутины 
желаний, вне бесконечного круга перерождений; отсутствие иллюзий, избавление от 
всех страстей, от всего преходящего, состояние подлинной свободы и 
погруженности в космическое сознание.
     
     Не правда ли, описание вполне подходит к состоянию, которое испытывает 
ребенок в чреве матери?
     Подсознательная потребность в оберегающем и защищающем родителе также 
становится источником веры в бога. Каким является этот таящийся в подсознании 
родитель? Согласно воспоминаниям о "потерянном рае", он всемогущ, несказанно к 
нам добр и милостив, он принимает нас такими, какие мы есть, он дарует нам 
защиту, ощущение стабильности, покоя и блаженства. Вам ничего не напоминает это 
описание?
     Неудивительно, что чувство религиозного экстаза и безграничной любви к 
Богу, растворения в нем и исходящей от него благодати является полным аналогом 
младенческого чувства единения с матерью.
     То, что в детстве мы, сами того не понимая, на подсознательном уровне 
расценили как "изгнание из рая", породило в нас чувство тревоги и беззащитности,
 заставляющее нас мучительно искать способ "возвращения в рай" - через любовь, 
религию, философию или мистические переживания.
     В процессе поиска "синей птицы" - "потерянного рая" - мы периодически 
разочаровываемся и отчаиваемся. Мир оказывается "не таким, как должен быть", 
"любовь обманывает", а привычные представления рушатся под напором изменяющейся 
действительности. Эти разочарования не удивительны - ведь мы не понимаем до 
конца, что мы в действительности ищем, и что мы в итоге хотим получить. 
Невозможно найти то, что не существует, Невозможно получить то, чего нет. 
Невозможно вернуться в чрево матери и обрести абсолютную удовлетворенность и 
защищенность, без желаний, страданий, страха смерти, болезненных воспоминаний 
прошлого и тревоги о будущем.
     Занимаясь поиском того, чего нет, пытаясь смягчить свою тревогу действиями,
 не приводящими в итоге к желаемому результату, человек перестает замечать то, 
что является для него действительно важным, то, что может дать ему реальные 
радость и счастье. Он забывает о том, что мы - это наше восприятие. Ад и рай в 
действительности не существуют. Это лишь способы ощущать себя и окружающий мир. 
Для того, кто научится жить в гармонии с миром, принимать мир таким, какой он 
есть, и адекватно в нем действовать, окружающий мир станет тем самым домом, тем 
самым "потерянным раем", к возвращению в который человек подсознательно 
стремится.
     Когда я была еще ребенком, мой отец, мастер спорта по альпинизму, каждое 
лето увозил меня в горы на Кавказ.
     Альпинисты научили меня воспринимать горы как живое существо, могучее и 
прекрасное. Я узнала, что горы благосклонны к тем, кто соблюдает определенные 
правила, и наказывают тех, кто эти правила нарушают. Я училась правильно ходить,
 правильно лазить по скалам и, главное, правильно себя чувствовать - ощущать с 
горами неразрывную связь. Горы стали для меня живым существом, с которым я 
общалась на каком-то особом внутреннем уровне. Иногда это общение настолько 
захватывало меня, что у меня возникало чувство "воспоминания о потерянном рае", 
хотя, конечно, в то время я этого не понимала. Бывали моменты, когда я ощущала 
присутствие гор кожей, всем телом, буквально всем своим существом. Я 
чувствовала, что горы поддержат меня и помогут мне, если я буду вести себя так, 
как это необходимо, и не ошибусь, рассчитывая свои силы.
     Каждое лето в горах гибли альпинисты. Ощущение того, что горы не шутят, 
что в самом неожиданном месте тебя может подстерегать опасность, обостряли 
ощущения, но, возможно, из-за детского возраста я никогда не чувствовала страха,
 лишь вела себя более осторожно, тщательно соблюдая технику безопасности.
     Потом я стала ездить в геологические экспедиции и узнала людей, которые 
относились к тайге так же, как альпинисты относятся к горам. Тайга тоже стала 
для меня живым существом, я научилась соблюдать ее правила и общаться с ней.
     Чувство "ощущения мира как собственного дома" в чем-то сродни описанным 
выше переживаниям "единения с горами или с тайгой". Человек, знающий правила 
игры и изучивший территорию, на которой эта игра проходит, чувствует себя 
значительно более уверенным, хотя и знает, что выигрывать всегда невозможно. Он 
понимает, что бывают обстоятельства и случайности, которые он не может