хотя бы для того, чтобы избавиться от назойливого внимания наших многочисленных 

поклонников.
Заканчивая эту главу и вспоминая свои многочисленные экспедиции и странствия по 

самым отдаленным районам Азии, я не могу не упомянуть о тех странных 
представлениях об этом континенте, которые сложились у большинства европейцев.
Прожив пятнадцать лет в Европе, тесно общаясь с людьми разных слоев общества и 
разных национальностей, я пришел к выводу, что европейцы ничего не знают об 
Азии. Большинство жителей Европы полагают, что это большой, малоизученный 
континент, граничащий с Европой и населенный дикими или, в лучшем случае, 
полудикими племенами.
Даже о размерах этого континента они имеют весьма смутное представление, не 
предполагая, что на территории Азии уместится несколько Европ. А между тем, 
Азию 
населяют представители множества наций и рас. И эти "дикие племена" достигли 
такого развития некоторых областей знаний, например медицины, астрологии, 
естественных наук, которое и не снилось европейцам.
ЧАСТЬ VIII
ПЕТР КАРПЕНКО
Эта глава посвящена Петру Карпенко, моему другу детства, ставшему впоследствии 
выдающимся горным инженером, которого теперь уже с нами нет... Может быть, он 
был удостоен Царствия Небесного!
Я думаю, чтобы дать читателю верное представление о личности Петра Карпенко и 
представить интересный материал, имеющий познавательную ценность, следует 
начать 
эту главу с рассказа о тех обстоятельствах, в которых зарождалась наша дружба и 

духовная близость, и затем поведать читателю о нескольких интересных событиях, 
которые происходили с нами в экспедициях, а также трагических обстоятельствах, 
при которых он погиб.
Наша близкая дружба началась, когда мы были еще подростками. Я опишу 
обстоятельства, при которых это произошло, как можно подробнее, так как это 
позволит читателю лучше узнать психологию юных бездельников, многие из которых 
впоследствии стали выдающимися людьми.
Тогда мы жили в Карее, и я уже пел в церковном хоре. Следует напомнить, что 
после отъезда моего учителя Богаевского, который получил к тому времени место 
полкового капеллана, и последовавшей вскоре смерти моего опекуна настоятеля 
Борша я остался на перепутье и не знал, что делать. Потеряв почти одновременно 
двух самых близких моих друзей, чьи наставления очень помогали мне, и зная, что 

мои родители в ближайшем будущем собираются возвратиться в Александрополь, я 
решил не ехать вместе с ними, а отправиться в Тифлис и поступить в знаменитый 
так называемый архидьяконский хор, куда меня неоднократно приглашали, что, 
конечно, очень льстило моему юношеском самолюбию. И как раз в это время, когда 
я 
предавался подобным мечтам, свидетельствующим о моем легкомыслии и наивности, 
ко 
мне прибежал один из церковных певчих, который хорошо ко мне относился, потому 
что я иногда угощал его хорошими сигаретами, которые я, если честно признаться, 

просто таскал у своего дяди. Переведя дух, он сообщил мне, что случайно 
подслушал разговор между комендантом крепости генералом Фадеевым и начальником 
местной полиции об аресте и перекрестном допросе нескольких человек по поводу 
одного происшествия на артиллерийском стрельбище, упоминали и меня, как 
человека, замешанного в деле.
Я, честно говоря, кое-что имел на совести, относящееся к этому злополучному 
артиллерийскому стрельбищу, и, чтобы избежать неприятностей, решил без 
промедления уносить ноги и на следующий день уехал из Карса.
Инцидент на артиллерийском стрельбище, заставивший меня почувствовать угрызения 

совести, и был причиной зарождения моей дружбы с Петром Карпенко.
В это время у меня было несколько друзей - как моих ровесников, так и ребят 
постарше, и среди первых был один добродушный парень, сын владельца 
винокуренного завода, по фамилии Раузов. Он часто приглашал меня в гости, а 
иногда я заходил к нему без приглашения.
Парень был очень избалован своими родителями. У него была отдельная комната, 
где 
он мог без помех готовить уроки, а на его письменном столе всегда стояла 
тарелка, наполненная свежими слоеными пирожными, которые я очень любил. Но была 

еще одна, более важная, причина, которая заставляла меня посещать этот дом. 
Сестра Раузова, девочка лет двенадцати-тринадцати, часто заходила в его комнату,
 
когда я был там.
Мы с ней подружились, и я как-то незаметно для себя влюбился. Мне казалось, что 

она тоже неравнодушна ко мне. Другой мой приятель, сын артиллерийского офицера, 

как и я, часто захаживал сюда. Он тоже занимался дома, готовясь к поступлению в