Вскоре случилось другое происшествие, которое меня еще сильнее озадачило. Я шел 

к роднику, чтобы умыться, - я привык умываться по утрам ледяной водой - и 
увидел 
группу женщин, что-то оживленно обсуждавших. Подойдя к ним, я узнал, что в их 
квартале появился горнах - так называли злого духа, который вселялся в тела 
недавно умерших людей и в таком обличье совершал всяческие злодеяния, особенно 
досаждая врагам покойного.
И вот один из злых духов вселился в тело татарина, недавно скончавшегося и 
погребенного всего день тому назад.
Я знал, что тот человек умер. Его дом был расположен возле дома, где прежде 
жили 
мои родители, и я часто ходил туда, чтобы получить плату с арендаторов.
Это был молодой человек, который недавно поступил в полицию. Несколько дней 
тому 
назад во время состязаний по джигитовке он упал с лошади и получил сильные 
внутренние повреждения. И хотя врач сделал все возможное, этот молодой человек 
скончался, и по татарским обычаям был в тот же день похоронен.
Вселившийся в его тело злой дух направлялся домой, когда кто-то, заметив его, 
поднял тревогу. Этот же человек, чтобы помешать злому духу причинить кому-либо 
зло, перерезал ему глотку и отнес обратно на кладбище.
Среди приверженцев христианской веры существовало убеждение, что духи вселяются 

в тела только умерших татар, так как, согласно обычаю, они зарывают гроб совсем 

неглубоко, и злому духу очень легко забраться в тело.
Происшествие ошеломило меня. Какое объяснение я мог придумать? Все обсуждали 
это 
событие, в том числе - мой дядя, уважаемый Георгий Меркуров, и его сын, недавно 

закончивший школу и служивший в полиции. Они были гораздо старше меня, 
пользовались уважением окружающих и знали столько всего, о чем я не имел ни 
малейшего понятия. Заметил ли я на их лицах негодование, горе или удивление? 
Нет, казалось, они даже рады, что кому-то удалось вовремя наказать злого духа, 
который так и не успел натворить бед.
Я опять засел за книги, надеясь, что с их помощью смогу удовлетворить свое 
любопытство. Богаевский, который очень помогал мне, к сожалению, вынужден был 
вскоре уехать, так как получил место капеллана в одном из гарнизонов Закавказья.
 
Пока он жил в Карсе и был моим учителем, он удивлял меня тем, что заставлял 
исповедоваться каждую неделю, еще не будучи посвященным в сан. Перед отъездом 
он 
предложил мне еженедельно записывать мои исповеди и посылать ему в письмах. Он 
обещал иногда отвечать мне. Мы договорились, что мой дядя будет получать эти 
письма и передавать мне.
Через год после этого Богаевский прервал свою службу капеллана и ушел в монахи. 

Ходили слухи, что он это сделал из-за романа его жены с одним офицером. Выгнав 
жену, Богаевский отказался оставаться в этом городе и даже не захотел вести 
службы в соборе. Вскоре после его отъезда из Карса я уехал в Тифлис. К тому 
времени я получил от него всего два письма, после чего не имел никаких известий 

в течение нескольких лет.
Позже я случайно встретился с ним в Самаре, где он жил в доме местного епископа.
 
Богаевский не сразу узнал меня, так как я за эти несколько лет повзрослел и 
очень изменился. Но когда я назвал себя, он очень обрадовался, и несколько дней 

подряд мы встречались и беседовали с ним. Затем нам обоим пришлось уехать из 
Самары.
Это была последняя моя встреча с Богаевским, больше я его никогда не видел. 
Только слышал, что он не захотел остаться в русском монастыре и уехал в Турцию, 

а затем, оставив монашество, направился в Иерусалим. Там Богаевский 
познакомился 
с одним торговцем четками, который оказался монахом Ессейского братства, и с 
его 
помощью вступил в это братство. Благодаря своей праведной жизни Богаевский 
сначала стал церковным старостой, а затем, несколькими годами позже, 
настоятелем 
одного из приходов братства в Египте. Его настолько ценили и уважали, что, 
когда 
умер один из помощников аббата, предложили занять это место.
Я узнал много интересного о его необыкновенной судьбе из рассказов одного 
турка-
дервиша, который часто виделся с Богаевским и даже получил от него письмо, 
содержащее благословение. К письму было приложено несколько фотографий: на 
одной 
был изображен сам Богаевский в одеянии греческого монаха, на других были виды 
святых мест в окрестностях Иерусалима.