современных комментаторов никогда не было ключа для оккультных исследований. Но 
прежде чем сказать иное слово в защиту Платона и неоплатоников, следует 
почтительно спросить ученого главу Бэлиол Колледжа, что он знает или может 
знать об Эзотерическом каноне истолкования? Под термином «канон» здесь 
подразумевается ключ, который передавался устно, «рот к уху», Учителем своему 
ученику или Иерофантом кандидату на посвящение; так делалось в течение веков с 
незапамятных времен, когда внутренние – не публичные – Мистерии были наиболее 
священным установлением в каждой стране. Без такого ключа никакое правильное 
истолкование ни «Диалогов» Платона, ни любого Священного Писания, начиная с 
«Вед» до Гомера и от «Зенд-Авесты» до Книг Моисея, невозможно. Откуда же тогда 
достопочтенный доктор Джовет узнал, что истолкования различных священных книг 
народов, сделанные неоплатониками, представляют собою «абсурдности»? И опять – 
где же он получил возможность изучать эти «истолкования»? История нам говорит, 
что все такие труды были уничтожены отцами христианской Церкви и их 
фанатиками-новообращенными, где только они им попадались. Сказать, что такие 
люди, как Аммоний, гений и святой, чья ученость и святая жизнь принесла ему 
титул Теодидакта («Богом-обученного»), или Плотин, Порфирий и Прокл были 
«неспособны отличить мнения одного философа от другого или отличить серьезные 
мысли Платона от его фантазии», значит поставить себя, как ученого, в нелепое 
положение. Это равносильно утверждению, что а) десятки наиболее знаменитых 
философов, величайших ученых и Мудрецов Греции и Римской империи были 
тупоумными глупцами и б) что все другие комментаторы, любители греческой 
Философии, некоторые из них – проницательнейшие умы нашего века, которые не 
соглашаются с д-ром Джоветом, – также являются глупцами и ничуть не лучше тех, 
кем они восхищаются. Покровительственный тон вышеприведенного абзаца говорит о 
весьма наивном высокомерии, замечательном даже в нашем веке самопрославления и 
клик 11] взаимовосхищения. Мы должны сравнить взгляды этого профессора со 
взглядами некоторых других ученых.
       Профессор Александр Вильдер из Нью-Йорка, один из лучших платоноведов 
нашего времени, касаясь Аммония, основателя Школы Неоплатоников, говорит:
       Его глубокая духовная интуиция, его обширная ученость, его знакомство с 
отцами христианской Церкви, Пантеном, Климентом и Афенагором, и с наиболее 
знающими философами того времени – все делало его наиболее пригодным для того 
труда, который он так тщательно выполнил.13 Ему удалось привлечь к своим 
воззрениям величайших ученых и общественных деятелей Римской империи, которые 
мало были склонны тратить время на диалектические изощрения или суеверные 
обряды. Результаты его деятельности до сих пор ощутимы во всех странах 
христианского мира; каждая выдающаяся система доктрины теперь носит на себе 
отпечатки его ваяющей руки. Каждая древняя философия имела своих приверженцев 
среди наших современников; и даже Юдаизм... совершил в себе изменения, 
подсказанные ему «Богом-обученным» александрийцем... Он был человеком редко 
встречающейся учености и дарований, вел безупречную жизнь и был очень 
привлекателен. Его почти сверхчеловеческий кругозор и многие превосходства 
принесли ему титул Теодидакта, но он последовал скромному примеру Пифагора и 
принял только титул Фи-лалетеянина или любителя истины.14
       Это было бы счастьем для истины и факта, если наши современные ученые 
так же скромно ступали бы по стопам своих великих предшественников. Но они – не 
филалетеяне!
       Кроме того, мы знаем, что:
       Подобно Орфею, Пифагору, Конфуцию, Сократу и самому Иисусу15, Аммоний 
его не изложил письменно16. Вместо этого он... передавал свои наиболее 12] 
важные доктрины надлежащим образом, подготовленным и дисциплинированным лицам, 
возлагая на них обязательство соблюдения тайны, как это делалось до него 
Зороастром и Пифагором, а также в Мистериях. За исключением нескольких 
трактатов, написанных его учениками, мы имеем только заявления его противников, 
по которым можем удостовериться, чему он в самом деле учил17.
       По-видимому, именно по этим пристрастным изложениям таких «противников» 
ученый оксфордский переводчик Диалогов Платона пришел к заключению, что:
       То, что было действительно великим и действительно характерным для него 
(Платона), его усилие понять и связать абстракции, совсем не было понято ими 
(неоплатониками) (?).
       Он довольно презрительно выражается по поводу древних методов 
интеллектуального анализа, что:
       В нынешнее время ... древнего философа следует истолковывать с 
собственной точки зрения и по современной истории мысли.18
       Это равносильно высказыванию, что древнегреческий канон пропорций (если 
его когда-либо найдут) и Афина Промахус работы Фидия в нынешнее время должны 
рассматриваться с точки зрения современной истории архитектуры и скульптуры, по 
Альберт Холлу и Мемориальному Монументу, и безобразным мадоннам в кринолинах, 
разбросанным по прекрасной Италии. Проф. Джовет замечает, что «мистика не 
критика». Нет: но также критика не всегда представляет собою беспристрастное и 
здравое суждение.
       La critique est ais?e, mais l'art est difficile.
       И такого «искусства» нашему критику неоплатоников, несмотря на его 
греческую ученость, не хватает от а до я. Также он, весьма очевидно, не 
обладает ключом к истинному духу Мистицизма Пифагора и Платона, так как он даже 
в «Тимее» отрицает элемент восточного Мистицизма и стремится доказать, что 
греческая философия воздействовала на Восток, забывая, что истина как раз 
заключалась в обратном, т. е. что «более глубокий и более пропитывающий дух 
Ориентализма» – через Пифагора и его собственное посвящение в Мистерии – проник