следствий, 
вызванных вполне определенными, прямыми причинами, причем в основе всего лежит 
одна первичная и основная причина, которая и вызвала все последствия. Теперь я 
уже 
дряхлый старик, но физическая слабость не сказалась на моих умственных 
способностях. 
Я помню мельчайшие подробности того события, которое стало страшной причиной 
столь трагических последствий. И это еще раз доказывает реальное существование 
того, 
кого мне бы очень хотелось считать порождением моей фантазии -- о, если бы это 
только 
было возможно -- порождением моей фантазии, мимолетным образом лихорадочного 
кошмарного сна! О, это ужасное, тихое, всепрощающее, святое и уважаемое 
Существо! 
Именно это сосредоточие всех добродетелей наполнило злобой и горечью всю мою 
жизнь. Это он вырвал меня из монотонной, но спокойной и надежной колеи 
повседневности и заставил меня поверить в жизнь после смерти, сделав мое 
чудовищное 
состояние еще более ужасным. 
Чтобы прояснить ситуацию, мне придется прервать свои воспоминания и сказать 
несколько слов о себе. О, как бы я хотел уничтожить этого ненавистного себя! 
Я родился в Швейцарии. Родители мои были французами, для которых вся мудрость 
мира 
была сосредоточена в литературной троице -- Вольтер, Жан-Жак Руссо и Гольбах. 
Образование получил в Германии в университете. Я вырос последовательным 
материалистом и убежденным атеистом и не мог себе представить, что какое-либо 
существо стоит над или хотя бы вне видимой природы и отличается от нее. Поэтому 
я 
считал химерой все, что не поддается строжайшему анализу наших чувств. Я 
утверждал, 
что душа, даже если она имеется у человека, должна быть материальной. Согласно 
определению Оригена, латинское слово incorporeus -- эпитет, которым он снабдил 
своего 
бога, обозначает субстанцию, более тонкую, чем та, из которой состоят 
физические тела и 
о которых мы, в лучшем случае, способны иметь лишь смутное представление. Разве 
то, о 
чем наши чувства не дают нам ясного представления, может стать видимым или 
проявлять себя как либо в наших ощущениях? 
В соответствии со своими взглядами я выслушивал с чувством величайшего 
презрения 
рассказы о зарождающемся спиритизме, а к одобрительным словам о нем некоторых 
священников относился с насмешкой, часто граничащей со злостью. И в самом деле, 

последнее чувство никогда не покидало меня. 
Паскаль в восьмом акте своих "Размышлений" признает, что невозможно с полной 
определенностью утверждать о существовании Бога. Как и он, я всю жизнь прибывал 
в 
полной уверенности, что никакого экстракосмического существа нет. Я повторял 
вслед за 
великим мыслителем те памятные слова, в которых он говорит: "Я тщательно изучал,
 не 
оставил ли Бог, о котором говорит весь мир, каких-либо следов. Я искал их везде,
 но 
нигде ничего не нашел. Природа не может предложить мне ничего такого, что не 
вызывало бы сомнений и беспокойства". Также как и он, я не нашел ничего, что 
могло бы 
разрушить мои убеждения, часто даже более сильные, чем у него. Я никогда не 
верил и 
никогда не поверю в это верховное существо, но я уже больше не смеюсь над 
возможностями человека, о которых так широко говорят на востоке, над силами, 
которые 
настолько сильно развились в некоторых людях, что по существу сделали их богами.
 Вся 
моя искалеченная жизнь протестует против отрицания этих возможностей. Я верю в 
подобные явления и проклинаю их всегда и везде, что бы их не порождало. 
После смерти моих родителей и неудачного судебного процесса о наследстве я 
потерял 
большую часть своего состояния и решил сам составить себе новое, не столько 
ради себя, 
сколько ради тех, кого любил больше всего на свете. Моя старшая сестра, которую 
я 
обожал и боготворил, вышла замуж за бедного человека. Я принял предложение 
богатой 
гамбургской компании и отправился в Японию в качестве одного из ее младших 
представителей. 
В течение нескольких лет мои дела протекали успешно. Я вошел в доверие 
множества 
влиятельных японцев, чье покровительство позволяло мне путешествовать и 
заключать