но не моими губами... 
Еще один быстрый невольный рывок, еще одно погружение в киммерийский мрак, 
неизвестной, по крайней мере для меня, стихии, и я увидел, что стою, 
действительно стою 
над землей. Земля тесно и плотно окружала меня со всех сторон: наверху и внизу, 
справа 
и слева, и в то же время земля не давила на меня и казалась нематериальной и 
прозрачной 
для моих органов чувств. На мгновение я осознал совершенную абсурдность, даже 
невозможность такого ощущения! Прошла секунда, и я увидел... С каким 
невыразимым 
ужасом вспоминаю я сейчас это! Тогда я чувствовал, понимал и запоминал события 
яснее, 
чем когда-либо. Они, казалось, не могли волновать меня. Я увидел у своих ног 
гроб. Это 
была простая, без претензий, домовина из досок, последняя обитель бедняка, в 
которой, 
несмотря на забитую крышку, я ясно увидел ужасный ухмыляющийся череп и скелет 
мужчины, изуродованный и разбитый во многих местах, будто его вынесли из 
какой-то 
тайной пыточной давно забытой инквизиции, где его подвергли истязаниям.-- Кто 
бы это 
мог быть? -- подумал я. 
И в этот самый момент я услышал из далека тот же голос, мой собственный голос: 
-- 
Причину или причины, по которым...-- говорил он. Казалось, что эти слова 
последовали 
за тем самым предложением, которое я только что повторил, услышав одно слово -- 

"узнать". Этот голос прозвучал очень близко, и в то же время невозможно было 
определить, с какого расстояния он доносится. Тогда мне и в голову не пришло, 
что мое 
долгое путешествие и последующие размышления и открытия произошли в одно 
мгновение. Все случилось в тот самый короткий промежуток, почти мгновенный, 
промежуток времени между первыми и серединными словами моего вопроса, который я 

начал, хотя, может быть, и не успел произнести в своей комнате, и который я 
только 
сейчас кончал прерывистыми фразами, доносившимися до меня как верное эхо моих 
слов 
и моего голоса... 
Отвратительные, изуродованные останки начали принимать форму и стали походить, 
увы, 
на слишком знакомого мне человека. Переломанные, разбитые части соединялись, 
снова 
обрастали плотью, и с некоторым удивлением, но не испытывая никаких чувств, я 
узнал в 
этих изуродованных останках мертвого мужа моей сестры, моего единственного зятя,
 
которого я так любил.-- Как могло случиться, что он умер такой ужасной смертью? 
-- 
спросил я себя. В моем состоянии задать себе вопрос -- значило немедленно 
ответить на 
него. Не успел я задать его, как передо мной начала разворачиваться панорама. Я 
увидел 
ретроспективную картину смерти бедного Карло, увидел ее со всей отвратительной 
ясностью и в ужасных подробностях, которые оставили меня совершенно равнодушным.
 
Вот он, дорогой мне человек, полон жизни и радости. Он ожидает повышения в 
должности и соответственно зарплаты от своего шефа. И вот он берется осмотреть 
и 
испытать новую лесопилку, огромную паровую машину, которая только что прибыла 
из 
Америки. Он наклоняется внутрь механизма, чтобы рассмотреть его получше и 
затянуть 
какой-то винт, шестерни цепляются за одежду и затягивают его внутрь машины, его 

члены с треском ломаются, почти отрываясь от тела, прежде чем рабочие, 
незнакомые с 
новой машиной, успевают ее остановить. Вот его, вернее то, что осталось от него,
 
мертвого, изуродованного, вынимают из машины. Это ужасная, неузнаваемая масса 
трепещущей плоти! Я следую за его останками, которые в тележке доставляют в 
больницу. Несущим его рабочим приказывают задержаться и известить родных о его 
гибели. Я следую за ними и вижу ничего не подозревающую семью, которая тихо 
ожидает 
его прихода. Я вижу свою дорогую любимую сестру. Я остался совершенно 
равнодушен, 
увидев ее. Единственное, что я чувствую, это острый интерес к тому, что сейчас 
должно