и Муккартебета... То terra incognita, заколдованный мир -
 
... Горы таинственные,
Обитель Див неведомых,
Холмов голубых... 
как гласит старая песня на нежном наречии малаялима. Поистине "голубые"! 
Смотрите на них с какой угодно точки и на каком хотите расстоянии, снизу, 
сверху, из долины или с других высот, и пока они не пропадут у вас совсем из 
вида, то даже в туманную погоду, холмы, сверкая как драгоценный сапфир 
внутренним огнем, словно тихо дышат, переливаясь, как волнами, своими 
золотисто-голубыми, в отдалении - синими лесами, невольно поражая своим 
необычайным колоритом...
Землемеры, пожелав попробовать счастья, приказали шикарям вести их далее. Но 
удалые шикари, "как того и следовало ожидать", наотрез отказались. Далее из 
отчета двух англичан мы узнаем, что эти старые, опытные и храбрые охотники, 
истребители тигров и слонов, с первого слова о том, чтобы идти далее, за 
водопад, бросились бежать. Пойманные и приведенные назад, они все трое 
повалились ниц перед ревущим потоком и, по наивному сознанию одного из 
межевщиков, Киндерзлея, "соединенные усилия наших двух толстых плетей не могли 
поднять их на ноги"... "и прежде нежели они не окончили своих громких 
заклинаний 
дивам этих гор, мольбы богам не наказывать и не губить их, невинных шикарей, за 

такое преступление. Они трепетали как осиновый лист, катались по мокрой земле 
берега, словно в припадке эпилепсии"... "Никто и никогда не переступал за 
пределы водопада Колакамбе, - говорили они, - и кто вступит в эти трущобы, тому 

никогда не вернуться живым!"
Так в тот раз, или, скорее, в тот день, англичанам не удалось даже и 
переступить 
за черту водопада. Волей-неволей пришлось вернуться в деревню, из которой, 
переночевав накануне, они вышли утром. Без проводников и шикарей англичане 
боялись заблудиться, а потому уступили. Но они внутренне поклялись заставить 
шикарей идти в будущий раз далее. Вернувшись в селение на новый ночлег, они 
созвали почти всю деревню и стали держать со старшинами совет. То, что они 
услышали, разожгло их любопытство еще более.
В народе ходили о заколдованных горах самые невероятные слухи; и многие из 
мелких "земиндаров" (землевладельцев) ссылались на местных плантаторов и 
чиновников евразиев, как на людей, которые знают правду о священной местности и 

хорошо понимают невозможность добраться туда. "Рассказывали целую эпопею о 
некоем плантаторе индиго, имевшем все добродетели, кроме веры в индусских богов.
 
В один прекрасный день, - говорили важные брамины, - мистер Д. в погоне за 
зверем, не обращая внимания на наши постоянные предостережения, забрел за 
водопад и пропал с того дня без вести. Только через неделю затем узнали власти 
о 
его вероятной участи: да и то благодаря старой "священной" обезьяне из соседней 

пагоды. Почтенная макашка имела, как видно, привычку делать в свободные от 
религиозных обязанностей часы визиты в соседние плантации, где ее угощали и 
кормили набожные кули. В одно утро она явилась с сапогом на голове. Сапог 
оказался с отсутствующей ноги плантатора, а сам хозяин оного так никогда и не 
нашелся: без малейшего сомнения дерзновенный был разорван на куски "пизачами", 
- 
решили в народе. Правда, Компания заподозрила было браминов пагоды, которые 
давно тягались с пропавшим за принадлежавшую ему землю... Но ведь саабы всегда 
и 
во всем подозревают этих святых людей, особенно в Южной Индии.
Подозрению не было дано ходу. Так бедный плантатор и сгинул с тех пор... Он 
перешел всецело и навеки в далекий и в те времена еще менее "Голубых гор" 
исследованный властями и учеными мир, мир бестелесной мысли; а на земле он 
превратился в сон, вечная память о котором, под видом старого сапога, стоит и 
доселе за стеклом в шкафу уездной полиции.
Говорили... что еще говорили? А вот что: по ею сторону "дождевых туч" горы 
необитаемы; это, конечно, в отношении одних только простых, всеми зримых 
смертных; а по ту сторону "сердитой воды" водопада, то есть на высотах 
священных 
вершин Тоддабета, Муккартебета и Рангасуами, живет неземное племя - племя 
кудесников и полубогов.
Там - вечная весна, нет ни дождей, ни засухи, ни жары, ни холода. Чародеи этого 

племени не только не женятся, но и не умирают, даже не родятся: их младенцы 
сваливаются совершенно готовыми из поднебесья и "растут вверх", по характерному 

выражению Топси в "Хижине дяди Тома". Ни одному смертному не удавалось еще 
побывать на этих вершинах; как никогда и не удастся, разве только после смерти. 

"Тогда это явится в пределах возможности, потому что, как хорошо известно 
браминам, - а кому же это лучше знать? - небожители "Голубых гор", из уважения