облако окутало нас со всех сторон, хотя мы давно, - как думали Киндерзлей и Уиш,
 
- перешли за черту вечного тумана".
В те годы Мадрасское метеорологическое отделение обсерватории не успело еще 
решить характера этого странного явления и приписать оное, как теперь, его 
настоящим причинам.<<24>> Поэтому и мистер Сэлливан мог только, удивляясь, 
констатировать феномен, описав, как он тогда появился. "В продолжение целого 
часа, - пишет он, - мы чувствовали себя осязательно среди окружающего нас 
теплого, мягкого, как пух, тумана, что доказывали наши насквозь промокшие 
платья. На расстоянии полушага люди стали друг у друга пропадать на глазах: - 
до 
того облако было густо; а затем люди, как и части окружающей нас панорамы, 
начали быстро прыгать перед нами, то появляясь, то снова исчезая в этой мокрой 
и 
словно освещенной бенгальским огнем голубоватой атмосфере"...
Местами вследствие затруднительного медленного подъема "пар делался до того 
невыносимо горяч", что некоторые из европейцев "чуть было не задохлись".
К сожалению, ни натуралисты, ни физики высокопочтенной Компании, сопровождавшие 

мистера Сэлливана, не могли или не успели исследовать этого явления. Не далее 
как через год после того было уже поздно изучать его: как только большая часть 
утесов, которые когда-то опоясывали "холмы", стали исчезать один за другим, 
взрываемые для прокладки дорог в Нильгири, исчезло бесследно и само 
явление.<<25>> Пропал голубой пояс Нильгири. Теперь туман является гораздо 
реже:- только во время муссонов. Зато сами горы сделались еще синее издали, еще 

более яркого, лазоревого цвета...
Первые донесения коллектора полны хвалений и удивления природному богатству и 
изобилию этой чудной страны. "Где только мы ни проходили, почва оказывалась 
всюду превосходною. Мы узнали от баддаг, что она дает по два урожая в год 
пшеницы, ячменя, гороха, опиума и других разных злаков. Невзирая на мороз 
январских ночей, мы нашли мак в полном цвету. По-видимому, мороз не оказывает в 

этом климате никакого действия на растительность... Во всех долинах и ущельях 
мы 
находили превосходную воду. На каждой четверти мили непременно встречался 
горный 
ручей, который нам приходилось, часто с опасностью, переходить вброд. Многие из 

источников сильно пропитаны железом, температура некоторых Превышала намного 
температуру воздуха... Куры и домашняя птица, найденная у оседлых баддаг, вдвое 

больше самых крупных пород той же птицы в Англии; а наши охотники нашли, что 
нильгирийская дичь, особенно фазаны, куропатки и зайцы, последние совершенно 
красного цвета, тоже гораздо крупнее этой дичи в Европе. Волки и шакалы 
встречались нам целыми стаями... Также попадались тигры, очевидно, еще не 
знакомые с ружьем и несколько пар слонов. Последние, посмотрев на нашу компанию,
 
отвертывались довольно равнодушно и уходили в лес, не торопясь и как бы в 
полном 
неведении о возможной опасности... Южная сторона гор, покрытая на 5000 футов 
своей высоты тропическими, вполне девственными лесами, изобилует слонами 
особенного, почти черного цвета и величиной выше цейлонских слонов. Змей много 
и 
весьма красивых; в местностях, превышающих 3000 футов, они совсем безвредны 
(как 
это теперь доказано). Обезьян тоже несчетное число и на всех высотах".
Да будет замечено к слову, что англичане безжалостно с тех пор их 
истребляют.<<26>> Бедные наши горемычные "прародители"! И каких только нет в 
Нильгири обезьян: от больших черных, с серыми пушистыми капюшонами "лангуров" - 

Presbytis jubatus - до "льва-обезьяны" Jnuus eilenus. Лангуры живут на вершинах 

самых высоких скал, в глубоких трещинах отдельными семействами, как настоящие 
"пещерные первобытные люди". Красота их меха служит предлогом к жестокому 
избиению европейцами этого кроткого и чрезвычайно умного животного. 
"Львы-обезьяны" счастливее. Они избегли такой горькой участи, выбрав себе 
местом 
жилья такие трущобы, куда еще не заходила нога человека. "Льва-обезьяну" можно 
встретить только на опушке леса на южной стороне "Голубых гор", куда они 
выходят 
иногда погреться на солнце. Завидя человека, они тотчас же спасаются в 
непроходимые чащи Малабарских лесов. Голова у этой обезьяны совершенно львиная, 

с бело-желтою гривой и пучком таких же волос на кончике хвоста, откуда и 
название их.
В этом описании флоры и фауны "холмов" я, конечно, придерживаюсь не одних 
показаний и исследований Сэлливана во время его первого восхождения. В те дни 
он 
знал еще очень мало и описывал лишь то, что встречал в дороге, вследствие чего