вездесущностью и всемогуществом, и как только чистая сущность приходит в 
соприкосновение с чистыми сублимированными и (для нас) невесомыми материями, 
отчасти наделяет этими свойствами столь же чистое астральное эго.
Именно поэтому высокодуховные личности будут провидеть и грезить во сне и даже 
в часы бодрствования: это сенситивы, прирожденные ясновидцы, ныне произвольно 
окрещенные "духовными медиумами", причем не проводится никакого разграничения 
между субъективным провидцем, нейрогипнологическим субъектом и даже адептом – 
тем, кто освободился от физиологических идиосинкразии и полностью подчинил 
человека внешнего человеку внутреннему. Тот, кто меньше одарен духовно, будет 
видеть подобные сны лишь во время редких интервалов, точность коих будет 
зависеть от интенсивности его чувства относительно воспринимаемого объекта.
Если бы случай бабу Джагата Чандры был исследован более серьезно, то мы бы 
узнали, что, в силу одной или нескольких причин, либо он был сильно привязан к 
своей жене, либо она к нему; или что вопрос ее жизни или смерти имел величайшее 
значение для одного из них или же обоих. "Сердце сердцу весть подает" – гласит 
старая пословица. Отсюда предчувствия, сны и видения. Во всяком случае, и, по 
крайней мере, в этом сне не были задействованы "развоплощенные" духи, 
предупреждение было послано исключительно одним, либо другим, или обоими 
живущими и воплощенными Эго.
Таким образом, в вопросе нашедших подтверждение снов, как и во многих других, 
наука стоит перед нерешенной проблемой, неразрешимая природа которой создана ее 
же собственным материалистическим упрямством и ее временем взлелеянной рутинной 
политикой. Ибо, или человек есть двойственное существо с внутренним Эго[230] в 
нем, Эго, являющимся "истинным" человеком, отличным и независимым от внешнего 
человека соразмерно силе или слабости материального тела, Эго, широта чувств 
которого простирается далеко за пределы, поставленные физическим чувствам 
человека, Эго, переживающим распад своей внешней оболочки, по крайней мере на 
время, даже когда порочная жизнь помешала ему достичь совершенного союза со 
своим духовным высшим Я, то есть слить с нею свою индивидуальность (в каждом 
случае личность постепенно растворяется); или же свидетельства миллионов людей, 
охватывающие несколько тысячелетий, доказательства, предоставленные в наш 
собственный век сотнями образованнейших людей – зачастую величайшими светилами 
науки – обращаются в ничто. За исключением горстки ученых авторитетов, 
окруженных страждущей толпой скептиков и лжеученых, которые никогда ничего не 
видели и настаивают поэтому на своем праве отрицать все и вся, – мир предстает 
осужденным как гигантский сумасшедший дом. Однако в нем есть особый отдел. Он 
зарезервирован для тех, кто, доказав здравость своего рассудка, неизбежно 
должен почитаться обманщиками и лжецами.
Так ли уж тщательно материалистическая наука изучила феномен снов, что ей 
больше нечего изучать, раз об этом предмете она говорит таким авторитетным 
тоном? Ничуть. Все феномены чувства и воли, интеллекта и инстинкта, конечно же, 
проявляются через каналы нервных центров, наиважнейшим из которых является 
головной мозг. Он состоит из особого вещества, посредством которого происходят 
эти действия – вещества, имеющего две формы, – сосудистую и волокнистую, 
последняя считается просто проводником запечатлений, посланных сосудистой ткани 
или из нее. И все же, в то время как наука подразделяет эту физиологическую 
функцию на три вида – моторную, сенсорную и соединительную – мистическое 
посредничество интеллекта остается для великих физиологов столь же таинственным 
и столь же озадачивающим, как и во дни Гиппократа. Научное предположение, что 
может существовать четвертый вид, ассоциируемый с мыслительными процессами, не 
способствовало разрешению этой проблемы; оно не смогло пролить даже малейший 
луч света на необъяснимую тайну. И ее не объяснить никогда, если наши мужи 
науки не примут гипотезу двойственного человека.
ПРИМЕЧАНИЯ К "ЛАКШМИБАЙ"
[Эта заметка претендует быть достоверным рассказом о бхуте. У рассказчика 
заболела тетушка, ей становилось все хуже и хуже, пока, наконец, не осталось ни 
малейшей надежды на ее выздоровление. За день до своей смерти она сказала 
сестре, что жить ей осталось всего один или два дня и попросила перенести ее в 
какое-нибудь другое место прежде, чем она умрет, так как, объяснила она, "все 
умершие в комнате становились бхутами"; ей же хотелось избежать такой жуткой 
участи. На следующий день она умерла в этой самой комнате, но никто даже и не 
вспомнил о ее просьбе. Через шесть месяцев невестку рассказчика охватила 
сильнейшая дрожь, а все тело ее пылало как в огне. Полагая, что в нее вселился 
злой дух, свекровь стала задавать ей вопросы, чтобы выведать, кем был этот дух; 
призрак представился как Лакшмибай – умершая тетушка. Рассказ заканчивается 
вопросом – осталась ли душа Лакшмибай прикованной к земле вследствие ее 
страстного желания переменить комнату, в которой она лежала и в которой, как 
она полагала, покидающая тело душа имела большую вероятность стать бхутом. Е. П.
 Блаватская дает следующий комментарий]:
[Бхута] – призрак, прикованный к земле дух, или "элементарий". Мы помещаем этот 
интересный рассказ, чтобы показать западным спиритуалистам – в который уже раз 
– что, веря в возможность возвращения "духов", индусы в то же время боятся и 
презирают их, называя их "дьяволами", а не "почившими ангелами", и принимая 
каждое подобное возвращение за проклятие, от которого следует беречься и 
избавляться как можно скорее. Утверждения бхуты, сделанные через ее медиума, в 
данном случае ничего не доказывают. Леди, которая была так одержима, знала 
столько же о покойной, сколько и об остальных членах семьи. Это мог быть любой 
дух – насколько известно рассказчику – персонифицировавший Лакшмибай, а 
правильные ответы вовсе не доказательство.
["Призрак ответил, что страдает от мысли, что ее не перенесли в другую комнату,