существования. Но поскольку экспериментальные доказательства отсутствовали, эта 
теория оставалась чисто интеллектуальным умозрением, пока Цёльнер не разрешил 
эту проблему и не убедил своих величайших коллег – Вебера, Фехнера и 
Шайбнера[73].
Публикация сих экспериментов вызвала огромный интерес в мире науки, и дискуссии 
между партиями прогрессивных и консервативных мыслителей проходят очень активно 
и даже яростно. Рамки данной статьи не позволяют нам рассмотреть книгу 
профессора Цёльнера подробно, и поскольку она должна иметься в библиотеке 
каждого, кто претендует на разумный подход к вопросам Силы, Материи и Духа, 
читателю предоставляется возможность самому отыскать на ее страницах то, что 
составляет суть ее прекрасного содержания.
Итак, факты вкратце таковы. Цёльнер начал со следующего предположения: если 
допустить, в рамках гипотезы, существование четырехмерного пространства с его 
четырехмерными обитателями, то эти последние, вероятно, могли бы проделать 
простой эксперимент – завязать тугие узлы на веревочном кольце. Ибо четвертым 
измерением пространства – или, лучше сказать, четвертым свойством материи – 
должна быть всепроницаемость. Итак, когда он узнал, что медиум Слейд приезжает 
в Лейпциг, он взял веревку, соединил ее концы, запечатал их воском и поставил 
на нем собственную печать. Когда пришел Слейд, профессор, при ярком дневном 
освещении, сел вместе с ним за стол; их четыре руки лежали на столе, ноги 
Слейда были видны; большими пальцами профессор придерживал веревку с 
запечатанными концами, а петля ее свисала вниз, покоясь на его коленях. Медиум 
Слейд впервые слышал о такого рода эксперименте – никто еще не проводил его ни 
с одним медиумом. Через несколько секунд профессор почувствовал слабое движение 
веревки – до которой никто не дотрагивался – и, взглянув на нее, к своему 
удивлению и радости, обнаружил, что его желание исполнено. Только вместо одного 
узла, на его веревке было завязано целых четыре.
Для ученого подобного ему данный результат, хотя и менее сенсационный, нежели 
сотни медиумических феноменов, был столь же убедительным и важным 
доказательством теории четырехмерного пространства, как падение яблока для 
Ньютона – подтверждением его бессмертной теории тяготения.
Это был наглядный пример прохождения материи сквозь материю, короче говоря, 
краеугольный камень всей системы космической философии. Он часто повторял этот 
эксперимент в присутствии нескольких свидетелей. Для следующего своего опыта он 
вырезал два кольца из цельных кусков дерева различных пород – одно из дуба, 
другое из черной ольхи – и подвесил их к веревке из кетгута[74]. Он также 
повесил на нее кольцо, вырезанное из мочевого пузыря. Затем он запечатал оба 
конца веревки, как в предыдущем эксперименте, и так же, как и тогда, 
придерживал печать двумя большими пальцами на столе, а петля с двумя 
деревянными кольцами и кольцом из мочевого пузыря свисала к его коленям. Слейд 
и профессор сидели по обе стороны стола – опять при ярком дневном свете – их 
руки были на виду, профессору также были видны ноги медиума. Неподалеку от 
другого конца стола стоял небольшой круглый столик (индийский чайный столик), 
от центральной массивной опоры которого, плотно прикрепленной к верху стола, 
разветвлялись три ножки. По прошествии нескольких минут у круглого столика 
послышался глухой звук, будто дерево стучало о дерево, и звук этот повторился 
трижды. Они встали со своих мест и оглянулись вокруг; деревянные кольца с 
веревки из кетгута исчезли, а сама веревка была завязана в два слабых узла, 
сквозь которые свисало, абсолютно неповрежденное, кольцо из мочевого пузыря. Но 
где же были два деревянных кольца? Они обвивали массивную опору круглого 
столика, ничуть не нарушая ни целостности своих волокон, ни волокон опоры! Это 
было самое убедительное, неоспоримое доказательство того, что материя могла 
проходить сквозь материю – короче говоря, того, что для профанов было "чудом".
Во время тридцати сеансов профессора Цёльнера со Слейдом было получено 
множество подобных феноменов. Среди них – извлечение монет из герметично 
закрытой коробки и их проникновение сквозь стол на грифельную доску, 
прикрепленную к внутренней стороне стола; два обломка грифельного карандаша, в 
начале эксперимента положенные на грифельную доску, по окончании оного были 
найдены в закрытой коробке. Опять-таки, два кольца из мягкой кожи, лежавшие на 
столе под руками профессора Цёльнера, отдельно друг от друга, вдруг тесно 
переплелись между собою прямо под его руками, не повредив ни печати, ни волокон 
кожи. Книга, снятая с библиотечной полки и положенная на грифельную доску, 
часть которой Слейд держал под кромкой стола, исчезла, но после того, как 
экспериментаторы минут пять тщетно искали ее по всей комнате и затем вновь 
уселись за стол, она с грохотом свалилась на стол прямо с потолка. В комнате 
было светло, сеанс проводился в восемь часов утра, и книга упала со стороны, 
прямо противоположной той, где сидел Слейд, так что ни одна человеческая рука 
не могла ее бросить. Упомянутый нами ранее круглый столик, до которого никто не 
дотрагивался, начал медленно раскачиваться. О том, что случилось в дальнейшем, 
предоставим д-ру Цёльнеру рассказать самому:
"Вскоре его раскачивания усилились, и столик, приблизившись к карточному столу, 
улегся под ним, обратив ко мне свои три ножки. Ни я, ни, казалось, мистер Слейд,
 не знали, что случится дальше[75], поскольку в течение целой минуты ничего не 
происходило. Слейд уже собирался взять грифельную доску и карандаш, чтобы 
спросить своих "духов", стоит ли нам ожидать чего-то еще, как мне захотелось 
поближе взглянуть на круглый столик, лежавший, как я полагал, под карточным 
столом. К своему величайшему изумлению, мы обнаружили, что под карточным столом 
ничего не было, и нигде в комнате мы не могли найти этого столика, который еще 
минуту назад был вполне осязаем для нас. В предвкушении его появления мы вновь 
уселись за карточный стол, Слейд сел рядом со мною, на углу, противоположном