приземленной и предвзятой, узкоматериалистической науки и в то же время резкое 
неприятие и убедительная критика антинаучных позиций спиритуалистов и церковных 
ортодоксов.
Борьба с людским предубеждением, ограничивающим познание Истины – будь то 
предвзятость самодовольных "мужей науки", суеверия невежественной толпы, 
мракобесие религиозных догматиков, либо приобщившихся к "духовным" сферам 
спиритуалистов – составляет основной пафос всего публицистического наследия Е. 
П. Блаватской. Пожалуй, поэтому оно и по сей день находит живой отклик в умах 
многих искателей той подлинной Правды жизни, скрытой за пеленой обыденной 
очевидности и коростой догматических измышлений и предрассудков.
Т. В. Корженьянц
________________
ТАИНСТВЕННАЯ ЗЕМЛЯ
[Терра инкогнита]
Обозревает ли человек внушительные руины Мемфиса или Пальмиры, стоит ли у 
подножия великой пирамиды Гизы, бродит ли по берегам Нила, размышляет ли среди 
заброшенной цитадели давно утерянной и таинственной Петры – сколь бы туманны ни 
казались истоки сих доисторических реликвий – все же он обретает некую твердую 
почву для догадок и предположений. Сколь бы непроницаемой ни казалась завеса, 
скрывающая историю древних памятников, все же то здесь, то там появляются 
проблески, сквозь которые можно увидеть свет. Нам известны потомки тех, кто 
воздвигал сии памятники. Также мы знаем, хотя и поверхностно, историю народов, 
следы цивилизации которых разбросаны вокруг нас. Иначе обстоит дело с 
памятниками древности Нового Света – обеих Америк.
Там, вдоль побережья Перу, по всему Панамскому перешейку и Северной Америке, в 
каньонах Кордильер, в непроходимых ущельях Анд и особенно за Мексиканским 
плоскогорьем, лежат заброшенные развалины сотен некогда могущественных городов, 
стертых из памяти людей и утративших даже свое название. Погребенные в густых 
лесах и недоступных долинах, порою на глубине около двадцати метров под землей, 
они по сю пору остаются загадкой для науки, сбивают с толку исследователей и 
хранят безмолвие паче египетского Сфинкса. Мы абсолютно ничего не знаем об 
Америке до испанского завоевания. Не сохранилось никаких, даже сравнительно 
недавних, хроник; среди местных племен не осталось традиций, восходящих к 
прошлому. Мы так же ничего не знаем о народах, построивших сии циклопические 
сооружения, как и о непонятном культе, вдохновившем древних скульпторов, 
которые украсили сотни километров стен, памятников, монолитов и алтарей 
таинственными иероглифами, изображениями животных и людей, картинами неведомой 
жизни и утраченных искусств – порою настолько фантастическими и дикими, что они 
невольно представляются бредом, фантасмагории коего по мановению руки некоего 
мага кристаллизовались в граните, дабы вечно озадачивать грядущие поколения. 
Само существование этих древних памятников оставалось неизвестным вплоть до 
начала XIX века. Мелочная, подозрительная ревность испанцев сразу же встала 
"китайской стеною" между их американскими владениями и чересчур любопытными 
путешественниками, а невежество и фанатизм завоевателей и их пренебрежение ко 
всему, кроме удовлетворения собственной ненасытной алчности, препятствовали 
научным исследованиям. Даже восторженные записки Кортеса и целой армии его 
разбойников и священников, а также Писарро и его бандитов и монахов о величии 
храмов, дворцов и городов Мексики и Перу долгое время оставались без внимания. 
Так, д-р У. Робертсон в своей "Истории Америки" сообщает, что жилища древних 
мексиканцев представляли собою "обычные хижины из глины, дерна или веток, 
похожие на жилища самых диких индейцев"[1]; ссылаясь на свидетельства некоторых 
испанцев, он даже рискует утверждать, что во всей этой обширной империи не 
осталось "ни единого памятника, ни следа сооружений древнее периода 
завоевания"!
Реабилитировать истину суждено было великому Александру Гумбольдту. В 1803 году 
сей выдающийся ученый и путешественник пролил новый свет на мир археологии. Ему 
посчастливилось стать пионером многих открытий. В то время Гумбольдт описал 
только Митлу – Долину Мертвых, Ксочикалко и великий пирамидальный Храм Чолула. 
За ним последовали Джон Л. Стивенс[2], Ф. Катервуд и Скуайер; а в Перу – 
Д'Орбиньи[3] и д-р Чуди[4]. С тех пор множество путешественников побывало в 
разных местах, оставив нам точное описание многих памятников древности. Но 
сколько еще осталось не только не исследованным, но даже неизвестным, сказать 
не может никто. Что касается сооружений доисторических, то в этом Перу и 
Мексика могут соперничать даже с Египтом. Не уступая Египту в громадности 
циклопических сооружений, Перу превосходит его в их количестве, а храм Чолула 
больше великой пирамиды Хеопса в ширину, а возможно, и в высоту. Сооружения 
общественного назначения – стены, фортификационные укрепления, террасы, 
водопроводы, акведуки, мосты, храмы, захоронения, целые города и изящно 
вымощенные дороги протяженностью в сотни миль – почти сплошною сетью покрывают 
эту землю. На побережье они выстроены из обожженных на солнце кирпичей, в горах 
– из порфиритного известняка, гранита и силикатного песчаника. История ничего 
не знает о поколениях, построивших эти памятники, и даже предания умалчивают о 
них. Разумеется, большинство этих каменных руин покрыто обильной 
растительностью. На месте разрушенных городов выросли целые леса, и, за 
немногими исключениями, все превратилось в развалины. Но даже по развалинам 
можно судить о былом величии.
Испанские историки в высшей степени легкомысленно относят чуть ли не все эти 
руины ко временам инков. Трудно сделать большую ошибку. Иероглифы, порою 
полностью покрывающие стены и монолиты, как и прежде, остаются мертвою буквой 
для современной науки. Но они точно так же были мертвою буквой и для инков,