какое-либо скопление, содержится во всех его частях... Душа, присутствующая в 
полностью сохраненном теле мертвого человека, наличествует также в отдельных 
частях его тела. Отсюда вера в останки". Это определение, хотя и приложимо по 
своей логике и к цивилизованному римско-католическому фанатику, поклоняющемуся 
украшенным золотом и драгоценностями мощам, и к идолопоклоннику с его пыльными, 
ветхими черепами, однако, первый, вероятно, стал бы отрицать это, говоря, что 
он не верит в то, что душа присутствует в целом трупе, скелете или отдельных 
костях, и, строго говоря, он не поклоняется им. Он лишь уважает мощи как нечто, 
что, принадлежа тому, кого он считает святым, приобрело благодаря контакту с 
ним какое-то чудесное свойство. Поэтому определение м-ра Спенсера не кажется 
всеохватывающим. Профессор Макс Мюллер, в своей "Науке религии", также, показав 
нам при помощи многочисленных процитированных примеров, что человеческий разум 
с самого начала имел "смутную надежду на будущую жизнь", не в большей мере, чем 
Герберт Спенсер, объясняет, откуда и каким образом исходно возникла такая 
надежда. Он лишь просто указывает на врожденное свойство нецивилизованных 
народов превращать силы природы в богов и демонов. Он заканчивает свою лекцию о 
туранских легендах и универсальности верований в призраков и духов простым 
замечанием о том, что поклонение духам умерших - это наиболее широко 
распространенная во всем мире форма суеверия.
Итак, каким бы образом мы не захотели бы получить философское решение тайны; 
будем ли мы ожидать ответа от теологии, которая сама связана с верой в чудеса и 
учит сверхъестественному, или же мы спросим об этом у преобладающих сегодня 
школ современной мысли- величайших противников чудесного в природе; или же мы 
попросим объяснения этого у философии крайнего позитивизма, которая со времен 
Эпикура и до современной школы Джеймса Милля, взяв в качестве своего девиза 
псевдонаучный лозунг "nihil in intellectu quod non ante fuerit in sensu" ("нет 
ничего в сознании, чего бы не было раньше в ощущениях"), заставляет разум 
прислуживать материи, - мы не получили бы удовлетворительного ответа ни от кого 
из них!
Если бы данная статья имела ввиду простое сравнение фактов, непосредственно 
удостоверенных путешественниками и касающихся лишь "суеверий", рожденных в уме 
древнего человека, а сейчас распространенных только среди диких племен, тогда 
объединенные усилия таких философов, как Герберт Спенсер, могли бы решить наши 
проблемы. Мы могли бы удовлетвориться его объяснением, что в отсутствие 
гипотезы, "чуждой мышлению на его начальном этапе... примитивные идеи, 
возникающие из разных видов опыта, полученного при взаимодействии с 
неорганическим миром", - например, с ветром, эхо, собственной тенью человека, - 
служили для необразованного ума доказательством того, что имеется "невидимая 
форма существования, которая обнаруживает силу", и были достаточны для того, 
чтобы создать подобное "неизбежное верование" (см. "Происхождение суеверия" 
Спенсера). Однако, мы озабочены сейчас чем-то более близким для нас и более 
высоким, чем примитивный человек каменного века; человек, который совершенно не 
знал "тех представлений о физической причинности, которые выросли лишь в 
результате опыта и лишь постепенно оформились в течении существования 
цивилизации". Мы имеем ввиду двадцать миллионов современных спиритуалистов, 
наших собратьев, живущих во всем великолепии просвещенного девятнадцатого века. 
Эти люди не игнорируют ни одно из открытий современной науки; нет, многие из 
них сами занимают высокое положение среди наиболее известных научных 
исследователей. И несмотря на все это, в меньшей ли степени они подвержены той 
же самой "форме суеверия", если это вообще суеверие, чем примитивный человек? 
По крайней мере, их объяснения физических явлений, хотя бы последние и 
сопровождались совпадениями, которые могли бы убедить их в существовании 
разумности, стоящей за физической силой, - часто являются теми же самыми, что и 
возникали в представлении людей ранних и далеких времен.
"Что такое тень?" - спрашивает Герберт Спенсер. Ребенок и дикарь "думают о тени 
как о некоем существе". Бастиан рассказывает о бенинских неграх, что "они 
рассматривают тени людей как их души"... думая, "что они... наблюдают за всеми 
их действиями и свидетельствуют против них". Согласно Кранцу, у жителей 
Гренландии человеческая тень - это одна из двух душ, та, "которая выходит из 
тела ночью". У аборигенов Фиджи тень называется "темным духом, отличающимся от 
другого духа, которым обладает каждый человек". Прославленный автор "Принципов 
физиологии" объясняет, что "общность значений, которая будет в дальнейшем 
отмечена более полно, и которую проявляют различные далекие друг от друга языки 
в отношении тени и духа, свидетельствует о том же самом".
Однако, все это нам показывает с наибольшей очевидностью, что сколь бы 
ошибочными и противоречивыми не могли бы быть заключения, все же предпосылки, 
на которых они основываются, не являются выдумкой. Должно существовать нечто до 
того, как человеческий разум может подумать о нем или почувствовать его. Сама 
способность вообразить существование чего-либо обычно невидимого и неощутимого 
является доказательством того, что оно должно было быть проявлено в некоторое 
время. Обрисовывая в своей обычной искусной манере постепенное развитие идеи 
души, и в то же самое время показывая, как "мифология не только наполняет собой 
сферу религии... но и более или менее заражает царство мысли в целом", 
профессор Мюллер, в свою очередь, рассказывает нам, что когда люди впервые 
захотели выразить "отличие между телом и чем-то иным, находящимся внутри и 
отличным от него... было использовано слово дыхание, избранное сначала для того,
 чтобы отразить жизненный принцип, отличающийся от угасающего тела, и 
впоследствии бестелесную... бессмертную часть человека- его душу, разум, его 
личность... мы также говорим, что когда человек умирает, он испускает дух, и 
этот дух первоначально означал душу, которая имела значение дыхания". В