допущение существования сверхъестественных сил, если это вера в чудеса и во
все, что противоречит естественным законамїїњ тогда, от имени всех теософов,
будь то необращенный скептик, верящий и изучающий лишь простые явления, или
же современный спиритуалист, считающий, что медиумические феномены могут
производиться посредством призвания человеческих духов, мы категорически
отвергаем обвинение.
     Мы не видели "The Civil and Military Gazett", которая так замечательно
ознакомила публику с нашими доктринами; но если она намеревалась обвинить
теософов в подобной вере, следовательно, как и многие газеты, она
пишет о том, о чем не имеет ни малейшего понятия.
     Наше Общество не верит ни в чудеса, дьявольские или человеческие,
ни во что иное, сторонящееся суда философской и логической индукции
или силлогистического метода дедукции. Но если искаженный и относительно
новый термин "магия" понимать как высшее знание и изучение природы
и глубокое проникновение в ее скрытые силыїїњ в те таинственные, оккультные
законы, которые составляют основу каждого элемента (будем ли мы как
древние, считать, что их четыре или пять или же поверим современным
подсчетам, дошедшим до шестидесяти); если под магией понимать древнее
познание вне святилищ, известное как "поклонение Свету", или божественная,
духовная мудростьїїњ как противопоставление поклонению тьме и невежеству;
если вспомнить, что слово это произошло от "титула" Высших жрецов
античности, которых арии, халдеи, мидийцы и египтяне называли Маха,
Маги или Магинси, а последователи зороастризма магиками (от корня
Meh'ahїїњ великий, знающий, мудрый)їїњ тогда теософы "полностью признают
свою вину".
     Мы изучаем эту "Науку Наук", прославленную эклектиками и платониками
александрийских школ и практиковавшуюся теургами и мистиками всех
веков. Если же магия постепенно утратила свою репутацию, то это произошло
вовсе не из-за ее собственной никчемности, но вследствие недопонимания
и пренебрежения даже примитивными идеями; особенно же благодаря хитрой
политике христианской теологии, которая боялась, как бы "божественные
библейские чудеса" не были опровергнуты и уничтожены многими феноменами,
получаемыми посредством естественных (хотя и оккультных) законов,
и потому навязывала людям мысль, что все проявления, которые она не
могла понять и объяснить, произошли при содействии личного бога. Точно
также и знаменитых магов древности обвиняли в том, что они вовсе не
обладали большим знанием божественных истин, внутренних сил и возможности
физического закона, чем их последователиїїњ необразованные персидские
мобеды и индусские магараджи из тех циничных сект, которые известны
нам под названием валлабхачарьяс. И те и другие даже ссылаясь в своих
апелляциях на персидское слово мог или маг и, соответственно, санскритское
маха. Не одна великая истина была унижена человеческим невежеством,
не одна правда была осмеяна.
     Платон, и даже скептик Лукиан, оба признавали великую мудрость и
глубочайшие знания магов. Цицерон, говоря о тех, кто жил в его время
в Персии называл их sapientium et doctorum genus majorum. И если это
так, то мы, очевидно, должны признать, что эти маги или "магики" были
далеко не такими, как видится Лондону и некоторым мошенникам-медиумам.
Такие ученые теурги и философы как Пифагор, Плотин, Порфирий, Прокл,
Бруно, Парацельс, и много других великих людей попали ныне в опалу.
Но если бы нашему Братуїїњ теософу Томасу Алва Эдисону, изобретателю
телефона и фонографа, выпало бы жить во времена Галилея, я уверена,
ему пришлось бы искупать грех своего изобретенияїїњ метода фиксирования
на поверхности металла и сохранения на долгие годы звука человеческого
голосаїїњ в ужасных пытках или на костре, ибо его талант был бы объявлен
даром дьявола. И все же, даже такое животное надругательство и замалчивание
истины не смогло бы обратить научные открытия в глупое и низкое суеверие.
     Но наш друг все же спустился до нашего уровня, по крайней мере в
одном. Он сам соглашался, что в "ведических учении и философии" Арья
Самадж и Теософское общество находят общую почву. Тогда я обращаюсь
за помощью к авторитету, который сохранился лучше, чем столь осмеянные
магия, теургия и алхимия. Я имею в виду сами Веды, так как "магия"
содержится в каждой строчке священных книг ариев. Без магии нельзя
понять ни одну из шести школ арийской философии. И мы претендуем на
точное понимание их, так как мы изучали и сами Веды и более позднюю
брахманскую литературу, а потому имеем полное право осветить внутренний
summum bonum этой материи всех восточных философий. Если бы мы пренебрегли
этим изучением, мы, как и вся Европа, поставили бы интерпретацию Вед
Макса Мюллера значительно выше "Веда Бхашья" Свами Даянанда Сарасвати.
И мы оставили бы неопровергнутым утверждение этого английско-немецкого
санскритолога, что, за исключением "Риг" ни одна из четырех священных
книг не достойна имени Веда, особенно же "Атхарваведа"їїњ абсурд, магический
нонсенс, составленный из жертвенных формул и заклинаний (см. его "Lecture
on the Vedas". Вот почему мы просим позволить уж нам, невзирая на
все эти превратные толкования, следовать аналитическому методу таких
ученых и практиков "магии" как Капила, упоминаемый в "Шветашватара
упанишаде" как "Риши, получавший знание от самого Бога", Патанджалиїїњ
великого авторитета йоги, Шанкарачарьяїїњ знаменитого теурга и Зороастра,
получившего свою мудрость от брахманов Ариаварта. И мы не понимаем,
почему это должно быть причиной насмешек всего мира и даже нашего