окружающих Бомбей островах, также едва ли может выдержать критически анализ. 
Элефанта и Сальсета под боком Бомбея (всего в двух и пяти милях) наполнены 
древними 
храмами индусов. Возможно ли предположить, чтобы брамины, более чем когда-либо 
в 
силе пред периодом, предшествовавшим мусульманскому нашествию, фанатики и 
смертельные в ту эпоху враги буддистов, дозволили ненавистным им еретикам 
строить 
буддистские пагоды не только в своих владениях вообще, но в "Харипури" в 
особенности, 
на острове их священного "города пещерных храмов"? Не нужно быть ни 
специалистом-
архитектором, ни великим археологом, чтобы с первого же взгляда убедиться в том,
 что 
храм Элефанты, например, есть работа циклопов, требующая столетий, а не годов. 
В то 
время как в Карли все выстроено и высечено по строго обдуманному плану, в 
Элефанте 
как бы тысячи разных рук, задаваясь каждая своим планом и следуя собственной 
идее, 
созидали каждая в свое время. Все три пещеры, например, выдолблены внутри 
твердой 
порфировой скалы: как средний большой, так и два боковые храма. Первый храм, 
почти 
квадратный (130 1/2 ф. длины и 130 ширины), имеет 26 толстейших колонн и 16 
пилястр. 
Некоторые колонны отстоят друг от друга на 12, другие на 16 футов, на 15 и три 
вершка, 
на 13 и два вершка и так далее. Такую же разницу мы находим в пьедесталах 
колонн, где 
каждая разнится украшениями и чистотой работы от другой. Так почему же, 
спрашивается, не обратить внимания на объяснения браминов? Они говорят, что 
храм был 
задуман и начат сыновьями Панду, после "великой войны" Махабхараты, и что они 
завещали всем верующим продолжать работу по своему усмотрению. Затем храм 
строился 
целые три века. Желающий искупить свои грехи приносил резец и работал; часто 
многие 
из членов царских фамилий и сами цари лично принимали участие в труде...<<49>> 
Если 
храм был мало-помалу заброшен, то это потому, что люди предыдущих и нынешнего 
поколения сделались слишком недостойными посещать подобное святилище.
 
 
VII
 
Ярмарка была в самом разгаре, когда мы, окончив наши визиты в кельи, облазив 
все ярусы 
и осмотрев знаменитую "залу бойцов", спустились вниз не по лестницам, от 
которых не 
осталось и следа, а как спускаются ведра в колодцы - на веревках. До трех тысяч 
народа 
собралось из соседних сел и городов. Женщины, разукрашенные до пояса, в 
блестящих 
сари, с кольцами в ноздрях, ушах, губах и всюду, где только можно их прицепить, 
с гладко 
зачесанными назад блестящими от кокосового масла волосами, цвета воронова крыла,
 с 
синим оттенком, косы коих были украшены пурпуровыми цветами, посвященными Шиве 
и Баване, женской половине бога. Перед храмом образовались ряды лавочек и 
палаток, 
где продавались все принадлежности обычных жертвоприношений: ладан, 
ароматические 
травы, сандаловое дерево, рис и гулаб, красная краска в порошке, которым они 
мажут 
идолов и затем собственные физиономии. Факиры, байраги, госсейны, весь штат 
нищенствующей братии прохаживались в толпе; обвитые четками, с обмазанными 
синеватою сажей лицами и телом, с их длинными, всклоченными волосами, 
собранными 
на макушке в чисто женский шиньон, они со своими бородатыми физиономиями 
представляли пресмешное подобие голых обезьян. Некоторые из них, вследствие 
самобичевания, были страшно изранены. Были тут и буни - змее-чародеи, с целыми 
десятками кобр, фурзенов и змей вокруг пояса, шеи, рук и ног - модель, 
достойная кисти 
художника, желающего изобразить мужскую "фурию". Особенно отличался между ними 
один джадугар (колдун), обвивший себе голову кобрами как чалмой; раздув 
капюшоны и 
подняв свои зеленые, листообразные головы, кобры безостановочно шипели - 
шипением, 
напоминающим тяжелое дыхание умирающего; оно слышно за сто шагов. Быстро