царица 
ночи передавала свои верховные права могучему узурпатору. Наконец, она стала 
тихо 
погружаться в волны и - исчезла... И вдруг, почти без малейшего перехода от 
тьмы к свету, 
багрово-огненный шар вынырнул с противоположной стороны из-за мыса, уперся на 
несколько мгновений золотым подбородком в нижний ярус скал острова и, как бы 
оглядывая нас, на минуту приостановился... Затем одним могучим взмахом 
очутилось 
дневное светило высоко над морем, и победоносно поплыло вверх по тропе своей, 
мгновенно рассеяв мрак и разом захватывая в пламенные объятия и посиневшие воды 

залива, и прибрежные дачи, и острова с их скалами и лесами кокосовых пальм... 
Не 
забыли золотые лучи поласкать и толпу благочестивых поклонников своих, 
парсов-гебров, 
простиравших руки с берега моря к могучему "Оку Ормузда". Картина была до того 
великолепна, что на минуту все примолкло на палубе; даже красноносый старый 
матрос, 
суетившийся возле нас с канатом, приостановил работу и, крякнув, одобрительно 
кивнул 
солнцу головой.
Пробираясь тихо и осторожно вдоль столь же прелестного, как и коварного залива, 
мы 
имели еще довольно времени любоваться его окрестностями. Направо от нас 
виднелась 
группа островов, во главе которой высится головообразный Гхарипури, или 
Элефанта, со 
своим глубокой древности храмом. Гхарипури в переводе означает "город пещер" - 
по 
мнению ориенталистов, "город очищения" - коли верить туземным санскритологам. 
Этот 
высеченный неизвестною рукой в самой сердцевине скалы храм из камня, похожего 
на 
порфир, давно уже служит яблоком раздора для археологов, из коих ни один не был 

доселе в состоянии определить даже приблизительно его древность. Высоко 
вздымается 
скалистое чело Элефанты; густо обросло оно вековым кактусом, а под челом, у 
самого 
подножия скалы, высечены два придела и главный храм... Словно сказочный Змей 
Горыныч, широко разинул он черную зияющую пасть, как бы готовясь поглотить 
дерзновенного, пришедшего выведать сокровенную тайну титана; и скалит он на 
пришельца два уцелевшие, потемневшие от времени длинные зуба, - две громадные 
колонны, поддерживающие при входе нёбо чудовища...
Сколько поколений индусов, сколько рас простиралось во прахе пред Тримурти, 
тройным 
божеством твоим, о Элефанта!.. Сколько веков понадобилось слабому человечеству, 
дабы 
прорыть в порфирном чреве твоем весь этот город пещерных храмов и мраморных 
пагод и 
изваять твои гигантские идолы? Кто может это знать теперь! Много лет прошло с 
тех пор, 
как виделись мы с тобою в последний раз, древний и таинственный храм! А все те 
же 
беспокойные мысли, те же неотвязные вопросы волнуют меня теперь, как и тогда, и 

остаются все же безответными... Через несколько дней опять увидимся мы с тобой; 
снова 
взгляну я на твое суровое изображение, на твой гранитный тройной лик в 19 футов 

вышины, чувствуя столь же мало надежды когда-либо проникнуть тайну бытия 
твоего!.. 
Эта тайна попала в верные руки еще за три века до нашего столетия. Недаром 
старый 
португальский летописец дон Диего де Кута похваляется (8 декада, книга III, 
глава XI) 
тем, что "большой квадратный камень, вделанный над аркой пагоды с четкою и 
крупною 
на нем надписью, был выломан и послан королю дом Жуану III, а затем таинственно 

исчез... и добавляет далее: "Возле этой большой пагоды стояла другая... и даже 
третья... 
самое изумительное строение на острове как по красоте, так и по неимоверно 
громадным 
размерам своим и богатству материала. И на эти-то постройки сатаны наши 
(португальские) солдаты накинулись с такою яростью, что в несколько лет не 
осталось от 
них камня на камне".
А главное, не осталось надписей, кои могли бы дать ключ ко многому. Вследствие