каменных строений. Мы находились на террасе у самого их подножия. 
      Некоторые из стен слева от нас уже обрушились. Позади монастыря высились 
огромные заснеженные пики скал. Монастырь состоял из трёх или четырёх ярусов. 
      Крыши на зданиях давно сгнили и рухнули, и я с надеждой озирался, ожидая 
увидеть хоть одного живого человека. Увы, я так никого и не увидел. Видимо, 
монастырь был давно покинут своими обитателями.
      Грузовик остановился у подножия горы, футах в пятистах ниже монастыря, и 
водитель знаком указал мне на развалины. Я медлил. Меня пугал сильный снегопад. 
Водитель опять махнул рукой, сделав настойчивый и выразительный жест.
      Что мне оставалось? Я вытащил из-за сиденья мешок, приготовленный для 
меня Инем, вздохнул и стал подниматься по направлению к монастырю. 
      Постепенно становилось всё холоднее, но я надеялся, что палатка и 
спальный мешок не дадут мне замерзнуть насмерть. А как насчёт солдат? Проводив 
глазами грузовик, скрывшийся из виду, я прислушался, но не услышал ничего, 
кроме воя ветра.
      Оглядевшись по сторонам, я увидел старинную лестницу, вырубленную в скале,
 и начал подниматься по ней. Примерно через двести футов я остановился. Со всех 
сторон на много миль вокруг я не увидел ничего, кроме заснеженных гор.
      Добравшись до монастыря, я понял, что он, оказывается, стоит не на холме, 
а на огромном утёсе, отделившемся от горы, что возвышалась позади него. 
      Тропинка вела прямо к отверстию в стене, которое некогда было дверью. Я 
осторожно вошёл. На замусоренном полу всюду валялись огромные камни. От двери 
начиналась длинная анфилада, уходившая в глубь центрального здания.
      Пройдя через передний зал, я миновал несколько помещений, имевших по два 
выхода. Наконец, анфилада привела меня в обширный зал, дверь чёрного хода из 
которого вела уже за стены монастыря. 
      Почти половина задней стены монастыря рухнула, и вокруг тут и там 
виднелись огромные каменные глыбы величиной со стол.
      В этот момент краем глаза я заметил, что возле обрушившейся стены что-то 
движется. Я похолодел. Что это может быть? 
      На цыпочках я вернулся к двери и, осторожно выглянув, посмотрел по 
сторонам. От двери до ближайшего уступа скалы было добрых сто футов. Вокруг не 
было ни души.
      Продолжая следить за происходящим, я опять заметил (и опять краем глаза), 
что что-то или кто-то движется. На этот раз это было ещё дальше от меня, 
недалеко от подножия горы. Мурашки так и забегали у меня по спине. 
      Что же там может быть? Что именно я видел? Сначала я решил схватить мешок 
со своими пожитками и поскорее спуститься с холма, но потом передумал. Я был 
напутан, но моя энергетика оставалась достаточно сильной.
      Глядя по сторонам сквозь густую пелену снега, я направился к уступу, где, 
как мне показалось, я заметил какое-то движение. Подойдя, я, конечно, ничего не 
обнаружил. 
      Стены уступа были изрезаны вертикальными расщелинами, одна из которых 
была просто огромной и напоминала небольшую пещеру. 
      Внимательно осмотрев её, я убедился, что её глубина составляла всего 
несколько футов: слишком мало, чтобы в ней мог спрятаться человек. К тому же 
она была забита снегом. 
      Я решил поискать вокруг следы, но хотя толщина снега достигала десяти — 
двенадцати дюймов, ничьих следов, кроме моих, вокруг не было.
      Снег пошел ещё сильнее, и я, возвратившись в монастырь, подыскал себе в 
одной из комнат укромный уголок, над которым ещё держалась потолочная плита, 
хоть как-то защищавшая меня от снега и ветра. 
      Меня мучил сильный голод, и я наскоро схрупал несколько морковин, а затем,
 развёл огонь на походной газовой плитке и разогрел суп из мороженых овощей, 
который Инь успел положить в мой мешок.
      Начинало смеркаться, и я задумался, что же меня ожидает дальше. До полной 
темноты оставался ещё, примерно, час, а я и сам не мог понять, зачем и почему я 
оказался здесь. 
      Пошарив в мешке, я, к сожалению, не нашёл в нём хоть плохонького 
карманного фонарика. И почему Инь не догадался положить его? Газа в плитке на 
ночь едва ли хватит, а дров или хотя бы навоза яков мне поблизости не попалось.
      Моё сознание начинает устраивать со мной забавные проделки, подумал я. 
Что случится, если я проведу здесь целую ночь в полной темноте? Что, если эти 
ветхие стены обрушатся на меня от порывов ветра?
      Как только я подумал об этом, я внезапно услышал на противоположном конце 
монастыря какой-то грохот. Выйдя в передний зал, я увидел, что это упал 
огромный камень.
      «Боже, — подумал я, — ведь я вполне мог оказаться на этом месте».
      Выключив плитку, я мигом собрал все свои пожитки в мешок и выбежал из 
монастыря навстречу снегопаду. 
      Я сразу понял, что мне необходимо найти надёжное убежище, и бегом 
направился к склону в надежде, что, может быть, не заметил там какую-нибудь 
уютную расщелину или пещерку, где я смог бы расположиться на ночь.
      Подбежав к склону, я принялся искать пещеру, но напрасно. Подходящих 
трещин не было; все они оказались слишком мелкими для меня. Ветер выл и взметал 
снег. В одном месте огромная снежная глыба сорвалась со скалы и рухнула перед 
моими ногами. 
      Я заметил, что наверху, на уступах скал, надо мной нависают целые тонны 
рыхлого снега. Что, если на меня обрушится лавина? Я мысленно представил себе 
громадную массу снега, стекающую по склонам гор,