Чужеземец 
идет с Запада. Поторопись, Наимудрейший хочет поговорить с нами, прежде чем 
примет его.
   Не нужно шарфа, быстрее, сейчас не до церемоний!
   Сперва оцепенев от неожиданности, я тут же опомнился и вскочил на ноги: — 
Мне 
только переодеться, и я готов, уважаемый лама и учитель.
   Сборы были недолгими. В Норбу Линга мы пошли пешком, благо было недалеко — 
каких-нибудь восемьсот метров. У подножия горы я мысленно отметил то место, где 

поломал себе кости. Перешли небольшой мостик и очутились на дороге Лингхор. 
Наконец добрались до ворот Норбу Линга. Стража быстро пропустила нас во 
внутренний двор.
   Далай-лама сидел на галерее. Я чувствовал себя неловко без шарфа: не знал, 
куда девать руки.
   Наимудрейший взглянул на нас и улыбнулся:
   — Садись, Мингьяр, и ты, Лобсанг. Хорошо, что вы не теряли времени.
   Усевшись, мы ожидали, когда Неоценимый заговорит. Он задумался, как бы 
собираясь с мыслями.
   — Много времени прошло с тех пор, — начал он, — когда армия рыжих 
варваровангличан напала на нашу священную страну. Я в то время скрывался в 
Индии, это был первый этап долгого путешествия. В год Железной Собаки (в 1910 
году) китайцы вторглись в нашу страну. Их вторжение имело прямую связь с 
нападением англичан. В Индии я встретился с человеком, который прибыл к нам 
сегодня. Я говорю это для тебя, Лобсанг, ибо Мингьяр сопровождал меня. 
Англичане 
давали нам много обещаний, но не выполняли их. Сегодня я хочу знать, искренен 
ли 
этот человек и каковы его намерения.
   Лобсанг, ты не поймешь нашего разговора, но это не должно тебя смущать, 
поскольку то, о чем пойдет речь, лежит вне сферы твоей жизни. Спрячься за тот 
трельяж и наблюдай.
   Наблюдай за его аурой, подмечай и записывай все детали, как тебя учил твой 
учитель — он высоко ценит твои способности. А теперь, Мингьяр, проводи его в 
укрытие. Он к тебе больше привык, чем ко мне, да и, по всему видно, уважает 
тебя 
больше, чем самого Далай-ламу.
   За трельяжем я огляделся, наблюдая за полетом птиц и за тем, как 
раскачиваются ветви деревьев. Ради забавы я бросил птицам крошки тсампы, 
которую 
прихватил с собой.
   По небу скользили облака. «До чего приятно чувствовать под ногами стон 
взметнувшегося ввысь змея, в то время как ветер свистит в шелке и натягивает 
трос, словно струну гитары», — подумал я и тут же подскочил как ужаленный. На 
какое-то мгновение мне показалось, что я уснул на змее и падаю на землю. Но это 

был всего лишь стук ворот, ведущих во внутренний сад. Ламы в желтых одеждах 
сопровождали экстравагантно одетого человека. Я еле сдержался, чтобы не 
захохотать. Меня просто трясло от смеха. Длинный и тощий, как жердь, гость был 
сед, белолиц, с жидкой растительностью вместо бровей и глубоко посаженными 
глазами. И без того тонкие губы были плотно сжаты. А костюм! Какая-то голубая 
ткань, длинный ряд пуговиц, блестящих пуговиц! Сразу было видно, что костюм 
скроен плохим портным: воротник, огромный сам по себе, следовало перекроить и 
отутюжить, чтобы все части его не торчали как попало, а лежали на своем месте. 
А 
эти заплаты на боках! «Кажется, жители Запада тоже носят на своей одежде 
заплаты, как и у нас, в буддийских посвящениях», — подумал я про себя.
   Разумеется, в то время я не имел ни малейшего понятия о карманах и 
воротниках! В Тибете те, кто добывает себе средства на жизнь не физическим 
трудом, носят одежду с длинными рукавами, скрывающими руки полностью. А у этого 

человека рукава были короткие, едва доходили до запястий.
   «Но все-таки он не чернорабочий, — подумал я, — руки у него совсем не 
огрубелые. Может быть, он просто не умеет как следует одеваться?» Платье его не 

доходило и до колен.
   «А может, он просто бедный человек?» — подумал я.
   Брюки были слишком узки и, видимо, очень длинны, потому что снизу он их 
подвернул.
   «В такой одежде, —подумал я, — он, наверное, чувствует себя неловко перед 
Далай-ламой. Неужели никто из лам его роста не мог предложить ему свою одежду?» 

Я посмотрел на ноги чужеземца. Настоящий цирк! Обувь была черного цвета и 
блестела как стекло! Не сравнить с нашими войлочными сапогами! Мне ни разу не 
приходилось видеть такую странную обувь. Машинально я взглянул на его ауру и 
сделал первые выводы. Иногда этот человек говорил по-тибетски, и довольно 
сносно 
для иностранца, но затем следовал набор таких странных слов и звуков, каких мне 

никогда не приходилось слышать. Впоследствии мне сказали, что это был