выделялись на теплом красно-охристом фоне земли; в непостижимой дали сверкали 
золотыми блюдами озера. Внизу подо мной, спрятавшись в глубоком теплом ущелье 
от 
лютых ветров, лишайники, мох и множество других разнообразных растений 
образовали уютный зеленый покров, напомнивший мне ковры в отцовском кабинете. 
По 
ущелью бежал ручей, тот самый, который пел мне свою ночную песенку; сейчас он 
пробудил во мне горькое воспоминание — когда я перевернул кувшин с питьевой 
водой на отцовский ковер. Ох и тяжелая же рука у моего отца...
   Позади монастыря начинались горы. Они громоздились друг на друга, вершина за 

вершиной, кряж за кряжем, сливаясь на горизонте в сплошную неровную линию, 
отделившую черноту земли от яркого неба. Небо в Тибете чистое, как нигде в мире,
 
здесь нет туманов и тепловых потоков, искажающих ход световых лучей; вы можете 
видеть так далеко, как позволяет ваше зрение и горы. Среди открывшихся мне 
необозримых просторов нигде ничто не двигалось, кроме группы монахов внизу да 
той прерывистой ленточки вдали, что неустанно продвигалась в нашу сторону. 
Возможно, они оттуда тоже видят меня!
   Змей дернулся; монахи спускали меня на землю. Они делали это с величайшей 
осторожностью, чтобы не повредить драгоценный экспериментальный аппарат.
   Руководитель несколько мгновений смотрел на меня с восторгом, затем сгреб 
своими ручищами и чуть не поломал мне все кости. Он заговорил, да так что никто 

не мог и слова вставить; многие годы вынашивал он свои теории, но не мог 
практически проверить их: охотников не находилось, а сам он, увы, был слишком 
тяжеловесен для полетов. Но как только он остановился, чтобы перевести дух, я в 

свою очередь затараторил: я буду делать это, потому что для меня такое же 
наслаждение летать, как для него — строить и испытывать новые конструкции змеев.

   — Да, да, Лобсанг, — говорил руководитель, — ты только посмотри: если мы 
передвинем траверсу вот сюда, а эту стойку поставим вот так... Это будет 
работать!
   Боковая качка? Есть одна мысль...
   И началось. Полет, проверка, изменения. Полет, проверка, изменения, Я жил 
каждым мгновением этого процесса. Никому, кроме меня, не разрешалось не то что 
летать — даже подступаться к новому змею. Важнейшим усовершенствованием нашей 
конструкции, как мне кажется, был страховочный пояс, удерживавший меня в кабине.

   К сожалению, полеты вскоре пришлось временно прекратить. Приехала последняя 
группа нашей экспедиции. Прибывших новичков надо было организовать для сбора 
трав и их обработки. Менее опытных монахов посылали на сбор не более трех видов 

растений и в такие места, где этих растений было множество. Каждая группа 
уходила на семь дней.
   На восьмой они возвращались с собранными травами и раскладывали их на чистом 

полу огромного сушильного склада. К работе подключались специалисты по 
сортировке: самые опытные ламы проверяли каждый стебелек на отсутствие болезней 

и паразитов, следили за тем, чтобы в сбор не попали посторонние растения. У 
одних растений собирались только лепестки цветков, у других — корни, которые 
необходимо было почистить, помыть и высушить; третьи приносились свежими и тут 
же запускались в пресс для выдавливания сока. Сок хранился в плотно 
закупоренных 
кувшинах. Семена, листья, стебли, лепестки — все это очищалось, сушилось и 
упаковывалось в кожаные мешки.
   Содержимому мешков соответствовали надписи извне. Водонепроницаемость 
обеспечивалась специальным закручиванием горловины мешка; кожу несколько раз 
быстро смачивали и тут же высушивали на ярком солнце, в результате чего на 
следующий день она становилась жесткой, как дерево. Такую туго закрученную и 
высушенную горловину мешка невозможно открыть иначе, чем только разбив ее. В 
сухом тибетском климате травы в мешках не теряют своей силы в течение многих 
лет.
   Спустя несколько первых самых трудных дней я распределил свое время между 
сбором растений и полетами на змеях. Старый мастер пользовался большим 
влиянием; 
он объявил, что, учитывая предсказания, касающиеся моего будущего, мне столь же 

важно научиться разбираться в конструкциях летательных аппаратов, как и в сборе 

и классификации трав.
   Итак, три дня в неделю отводилось полетам, а в остальное время я разъезжал 
на 
лошади от одной группы сборщиков к другой, чтобы в кратчайшие сроки как можно 
больше узнать о целебных свойствах различных растений. Каждый раз, поднявшись 
на 
змее в небо, я с неизменным восторгом рассматривал теперь уже хорошо знакомые 
пейзажи. Я видел разбросанные там и сям черные палатки из яковых шкур: в них