Весь уклад нашей жизни способствовал постоянной тренировке сознания. Мы 
очень 
много занимались дзюдо — в первую очередь как прекрасным средством самоконтроля.
 
С нами работал замечательный специалист, способный справиться одновременно с 
десятью нападающими. Мы с большим интересом учились у него, потому что он любил 

борьбу и его уроки всегда были интересными. На Западе нашу борьбу считают 
жестокой и варварской; особенно возражают против применения «приемов удушения». 

Совершенно ложное представление. Как я уже говорил, достаточно легкого нажима 
на 
шею, чтобы человек потерял сознание на долю секунды. Он даже не успевает 
сообразить, что с ним произошло. Однако это не влечет за собой никаких вредных 
последствий. В Тибете из-за недостатка анестезирующих средств к этой технике 
прибегают при удалении зубов или при вправлении костей. Пациент ничего не видит 

и не чувствует боли. Используют ее и во время инициации, при освобождении души 
от тела для астральных путешествий.
   Благодаря этим тренировкам мы практически не боялись падений. В программу 
дзюдо входит техника «мягкого» падения; обычным делом для ученика было прыгнуть 

или упасть со стены высотой от трех до пяти метров.
   Обычно мы начинали тренировку по дзюдо с чтения наизусть Ступеней Среднего 
Пути — кодекса поведения буддиста: • правильная мысль — это мысль, свободная от 

заблуждений и самокопания; • правильное устремление — это устремление, 
исполненное возвышенных помыслов и честных намерений; • правильное слово — это 
слово, выражающее доброту, уважение, правду; • правильное поведение — это 
поведение, присущее честному, миролюбивому и неэгоистичному человеку; • 
правильная жизнь — жизнь человека, не совершающего зла против других людей или 
животных, признающего за животными права живых существ; • правильное усилие — 
это самоконтроль и постоянное самосовершенствование; • правильная полнота 
сознания — правильные мысли и стремление к правильным поступкам; • правильный 
восторг — восторг, вызванный медитацией о реальности жизни и о сверх-Я.
   
   Если кто-то нарушал эти правила, он должен был ложиться лицом вниз поперек 
главного входа в храм, так чтобы все входящие туда переступали через его тело. 
Он должен был лежать без движения с утра до вечера, ему не давали ни есть, ни 
пить. Такое наказание считалось большим позором.
   Итак, я стал ламой и вошел в элиту Высших Существ. Звучало это здорово. Но 
были здесь и ловушки: если раньше я обязан был соблюдать 32 Правила Поведения 
Священника — пугающая цифра! — то теперь, к моему ужасу и смятению, подобных 
Правил было 253! В Шакпори хороший лама соблюдал все эти правила без исключения.

   Я продолжал много и усердно заниматься. Мир был переполнен вещами, которые 
необходимо изучать; иногда мне казалось, что моя голова не выдержит и вот-вот 
лопнет.
   Но случалось испытывать и удовольствие — например, когда я забирался на 
крышу, чтобы понаблюдать за приездом Далай-ламы в Норбу Линга — парк Жемчужины.
   Приходилось делать это тайком, ибо смотреть на Бесценного сверху вниз 
запрещено. С крыши хорошо было все видно. Вот раскинулись два великолепных 
парка 
— Хати Линга и Додпал Линга на берегу реки Калингчу («линга» —насколько этими 
буквами можно передать тибетское произношение — означает «парк»). Чуть дальше 
видны были Западные ворота — Парго Калинг. Они были проделаны в большом чортене 

специально для конного проезда, через них шла дорога к центру города мимо 
деревни Шо. Рядом с Шакпори возвышался чортен в честь национального героя — 
короля Кесара, жившего в эпоху войн, до прихода в Тибет буддизма и мира.
   А работа? Работы было очень много, но мы старались не упускать случая 
чемнибудь компенсировать свой труд. Разве это не щедрая компенсация за мой труд 

и учебу — общение с таким умным и щедрым душой человеком, каким был лама 
Мингьяр 
Дондуп, главным смыслом жизни которого было служение миру и ближним? Разве не 
вознаграждение уму и сердцу — обозревать великолепные зеленые долины и 
петляющую 
по ним голубую реку, деревья, горы, сверкающие под лучами солнца чортены, 
живописные монастыри и скромные жилища отшельников на недоступных скалах, 
совсем 
рядом — золоченые купола Поталы и вдали — крыши Джоканга? Товарищество лам, 
грубоватых с виду монахов, знакомый запах благовоний, наполнявший все храмы, — 
это и составляло нашу жизнь, жизнь, которую стоило прожить. Трудности? Да, их 
было много. Но в этом же было и что-то достойное. В любом сообществе 
встречаются 
люди неискренней веры или неглубокого ума. В Шакпори таких было совсем мало.