священника.
   Затем мы переоделись в чистые одежды. Главный Экзаменатор вывел нас из 
экзаменационного зала и направил каждого в отдельную каменную келью размерами 2 

на 3 метра и высотой около 2,5 метров. За кельями все время неотрывно наблюдали 

монахиполицейские. Как только мы вошли в кельи, двери за нами были закрыты на 
замок и опечатаны. Через небольшое отверстие в стене каждый из нас получил 
чернильный прибор и первый лист с вопросами, а также чай с маслом и тсампу. 
Обслуживавший нас монах сказал, что тсампу нам будут выдавать три раза в день, 
а 
чая — сколько захотим. И экзамены начались. В день мы сдавали по одному 
предмету, и так в течение шести дней; это была напряженная работа с раннего 
утра 
до наступления темноты. Кельи были без крыш и освещались тем же дневным светом, 

что и весь экзаменационный зал.
   Во время всего экзамена мы оставались каждый в своей келье, покидать которую 

не разрешалось ни под каким предлогом. С наступлением темноты у окошечка 
появлялся монах и собирал наши листки с выполненными заданиями. После этого 
можно было отдохнуть и поспать до следующего утра. Я убедился на собственном 
опыте, что экзаменационная письменная работа, продолжающаяся 14 часов, 
представляет серьезное испытание на прочность знаний и психологическую выдержку 

кандидата. Письменные работы закончились к вечеру шестого дня. Ночь мы провели 
взаперти, поскольку на следующее утро должны были убрать свои кельи и оставить 
их в таком же порядке, какой застали неделю назад. Остальная часть дня была 
предоставлена в полное наше распоряжение!
   Через три дня, когда были проверены все сочинения и найдены все ошибки в них,
 
каждого по очереди вызывали в экзаменационную комиссию, члены которой снова и 
снова гоняли нас по всем предметам, уделяя особенно пристальное внимание нашим 
промахам и слабым местам. Опрос продолжался целый день.
   На следующее утро все 16 кандидатов собрались в зале дзюдо, чтобы 
продемонстрировать, как они усвоили захваты, замки, падения, броски и искусство 

самоконтроля. Каждый должен был помериться силами с тремя другими участниками.
   Проигравшие выбывали один за другим — и в конце я остался один! Конечно же, 
я 
стал первым дзюдоистом лишь благодаря жестким тренировкам Тзу — а ведь тогда, в 

детстве, я считал его школу грубой и несправедливой.
   Еще один день мы отдыхали, восстанавливая силы после трудных испытаний.
   Наконец наступил день объявления результатов. Мне и еще четырем моим 
товарищам, успешно выдержавшим экзамены, присвоили звание траппы — священника-
врача. После экзаменов меня позвал к себе лама Мингьяр Дондуп, мы с ним не 
виделись все это время.
   Лицо его светилось радостью:
   — Браво, Лобсанг, ты оказался первым в списке. Отец-настоятель послал 
специальное представление Далай-ламе. Он хотел сразу тебе присвоить звание ламы,
 
но я возражал.
   Мое лицо, кажется, вытянулось, и он добавил:
   — Нужно учиться еще лучше и заслужить это звание трудом и успехами. Если 
тебе 
сейчас присвоить звание ламы, ты расслабишься в учебе. Я распорядился, чтобы 
тебя поместили в комнату рядом со мной. Придет время, и ты будешь сдавать 
экзамен на звание ламы.
   Решение Мингьяра Дондупа показалось мне разумным. Кроме того, я бесконечно 
доверял ему и привык беспрекословно подчиняться. Я радовался, сознавая, что мой 

успех — это и его успех: это он сумел сделать из меня первого ученика по всем 
предметам.
   Спустя несколько дней из Поталы прибыл запыхавшийся гонец с посланием от 
Далай-ламы. О, наши гонцы — великие комедианты. Они так умело изображают 
нечеловеческую усталость, что действительно складывается впечатление, будто они 

чуть ли не на животе преодолели тысячу километров, лишь бы вовремя доставить 
важную весть. Зная, что от Поталы до нашего монастыря нет и двух километров, я 
с 
улыбкой смотрел на «искусство» гонца от Далай-ламы.
   Наимудрейший поздравлял меня с успехом и распорядился, чтобы ко мне 
относились как к ламе. Теперь я буду носить одежду ламы и пользоваться 
соответствующими правами и привилегиями. Однако Наимудрейший согласился с 
мнением Мингьяра Дондупа, что мне следует продолжить учебу и серьезно 
готовиться 
к экзаменам, которые я все-таки должен буду сдавать, когда мне исполнится 16 
лет.
   Новый статус предоставлял мне большой выбор способов обучения. Я был