браслеты, подкрашивает в черный цвет свои рыжие волосы, подводит брови и даже 
пользуется румянами. Архиепископ Франгипани также укорял Генриха праздностью. 
"В 
свои 24 г.ода, - писал он, - король почти все время проводит дома и очень много 

в кровати. Его надо сильно припугивать, чтобы заставить что-либо делать". 
Генрих 
очень мало ценил обычные развлечения Дворян - турниры, фехтования, охоту. Зато 
удивлял своих приближенных пристрастием к детским играм, вроде бильбоке. Он 
испытывал настоящую страсть к маленьким собачкам, которых у него было несколько 

сотен, к попугаям и обе-зьянкам. К своим фаворитам он был очень нежен и 
расточителен. Неумеренная страсть короля к миньонам ("любимчикам") Кеклюсу, 
Можирону, Шомбергу, Сен-Люку, Мегрену, Жуаезу и Эпернону давала даже повод для 
непристойных подозрений. Так, Люсенж писал: "Кабинет короля является настоящим 
сералем, школой содома, где заканчиваются г рязные шалости, о которых все могут 

узнать". Однако, кроме Люсенжа, нет других серьезных свидетельств о 
противоестественных влечениях короля. К тому же сами миньоны, как это видно из 
всех свидетельств о них, были люди мужественные и доблестные. Одни из них были 
женаты, другие имели г ромкие любовные приключения. Поэтому намеки на то, что 
Генрих имел с ними недозволенные удовольствия в постели, едва ли основательны. 
Давиль, отец которого был свидетелем последних лет правления Генриха III, писал 

в своих "Гражданских войнах": "В действительности, этого короля можно обвинить 
в 
некоторой слабости к придворным дамам, но он был очень далек от морального 
распада, в котором его обвиняют". В 1578 г. произошла знаменитая дуэль, 
известная по описаниям многих современников и позднейших романистов, в которой 
пали почти все миньоны короля. К смертельно раненному Кеклюсу Генрих приходил 
каждый день и обещал докторам 100 тысяч франков, если они его вылечат. Когда же 

он все-таки умер, г оре короля было безмерно. Он больше никогда не расставался 
с 
волосами Кеклюса и тяжело вздыхал при каждом упоминании его имени. Тела 
погибших 
он велел захоронить в прекрасных мавзолеях и возвел над ними великолепные 
мраморные скульптуры. У него остались тогда только два "любимчика" - Жуаез и 
Эпернон. Генрих осыпал их безмерными знаками своего внимания и даровал обоим 
титулы герцога и пэра. Горесть его, однако, не прошла, меланхолия только 
усилилась и с годами перешла в г лубокую депрессию. В то же время появилась 
тяга 
к монастырскому уединению. В 1579 г. король и королева впервые совершили 
паломничество по святым местам, тщетно моля о даровании им наследника. Начиная 
с 
1583 г. Генрих подолгу жил то в одной, то в другой монашеской обители. Вместе 
со 
всей братией он вставал до рассвета и присутствовал на всех службах. Пиша его в 

эти дни была очень скудной. Пять часов в день король посвящал пению служб и 
четыре часа - молитвам вслух или про себя. Остаток времени был занят 
процессиями 
и слушанием проповедей. Спал он на простой соломе, отдыхая не более четырех 
часов в день. Другой характерной чертой Генриха, очень много объясняющей в его 
противоречивых поступках, была мнительность, переходившая всякие разумные 
пределы. Так, в 1583 г. Генрих велел перебить всех львов, медведей и быков в 
королевском зверинце из-за того, что видел дурной сон: ему приснилось, что его 
разрывают на части и пожирают львы.

Таким образом, Генриха нельзя было назвать деятельным и энергичным правителем. 
Между тем царствование, выпавшее на его долю, было одним из самых тревожных во 
французской истории. Религиозные распри обострялись с каждым годом. По 
возвращении Генрих нашел Францию близкой к междоусобию. Надежды на то, что 
король сможет примирить различные партии, Не оправдались. Вскоре началась новая 

война, в которой младший брат Генриха, Франциск, сражался на стороне г угенотов.
 
Впрочем, боевые действия ограничились лишь незначительными схватками. Сам 
Генрих 
воевал без всякого воодушевления, тяготился неудобствами походной жизни и хотел 

скорее возвратиться в Париж. В 1576 г. в Болье был подписан мирный договор. 
Франциск Валуа получил Анжу, Турень и Бер-ри; Генрих Наваррский - Гиенну; принц 

Конде - Пикардию. Протестантам король предоставил свободу вероисповедания, но 
только не в Париже и не при королевском дворе. Кроме того, он дал им восемь 
крепостей, в которых они могли Находить безопасное убежище. Все отнятые у г 
угенотов имения должны были возвратиться прежним владельцам. Этот договор можно