спылал решимостью, и даже полученное им известие о смерти сына в Сирии не 
приостановило его стремительности (Ап-пиан: 11; 9, 12).

Осенью 192 г. до Р.Х. Антиох выступил в поход, имея сорок крытых кораблей и 
шестьдесят беспалубных. За ним следовало двести грузовых кораблей со всякого 
рода припасами и прочим снаряжением для войны. Благополучно переправившись 
через 
море, Антиох высадился во Фтиотиде, где в Птелее его встретила многолюдная 
толпа 
магнессийцев из Деметриады, недавно отпавшей от союза с Римом. С Антиохом было 
10 000 пехоты, 500 всадников и шесть слонов.

Посовещавшись с этолийцами, Антиох, прежде всего, обратил свои силы против 
Халкиды. Понуждаемые его угрозами, халкидяне открыли перед ним ворота. После 
сдачи главного города, прочие города Эвбеи не осмелились оказать царю в 
повиновении, и еще до начала зимы весь остров покорился Антиоху. В одном из 
сражений сирийцы разгромили римский отряд в 500 человек, и это послужило 
поводом 
со стороны Рима для объявления войны (Ливий: 35; 43, 50).

После первых побед царь стал совещаться о том, куда теперь ему обратиться. 
Ганибал вновь заговорил об экспедиции в Италию, но это предложение не прошло. 
После того как беотийцы добровольно примкнули к Антиоху, решено было выступить 
в 
Фессалию. Сам Антиох отправился к Ларисе, а союзникам было приказано собираться 

у Фер. Ферейцы поначалу хотели сохранить верность Риму, но после начала осады 
быстро пришли в уныние и сдались. Их примеру последовали жители Скотусы и 
некоторых других окрестных городов. Вслед за тем наступила очередь Ларисы, но 
едва Антиох начал ее осаду, явился римский отряд во главе с Аппием Клавдием. Не 

зная о численности римского войска (которое на самом деле было очень небольшим),
 
царь поспешно отступил к Деметриаде, а союзников распустил по домам.

Из Деметриады Антиох уехал в Халкиду и там влюбился в халкид-скую девушку, дочь 

Клеоптолема. Сначала он слал к ее отцу сватов, а потом и сам стал являться к 
нему, надоедая открытыми домогательствами, при том, что отец не хотел 
связываться с человеком неизмеримо высшего звания. Добившись, в конце концов, 
своего, Антиох отпраздновал свадьбу, словно в мирное время. На остаток зимы 
царь 
забыл о своих великих замыслах: и о войне с Римом, и об освобождении Греции. Не 

заботясь более ни о чем, он проводил время в попойках и утехах, сопутствующих 
вину, а также во сне, настигавшем его скорей от усталости, нежели от пресыщения.
 
Та же изнеженность охватила и всех царских военачальников, стоявших на зимних 
квартирах повсюду, но главным образом в Беотии. В конце концов, в праздность 
впали и воины: никто из них не брал в руки оружие, не выходил на заставы или в 
караулы и вообще не делал ничего, что предписывают воинские обязанности и долг.

Когда пришла весна, Антиох вторгся в Акарнанию и, действуя то хитростью, то 
угрозами, легко подчинил своей власти все племя, но не смог овладеть Левкадой - 

главным городом страны. Услыхав о приближении римского флота, царь опять 
поспешно отошел к Халкиде. Римляне возвратили себе Фарсал, Скотусу и Феры, 
пленив при этом до трех тысяч сирийцев. Увидев, как оборачиваются события, 
Антиох рассердился на этолийцев за то, что те пустыми обещаниями вовлекли его в 

авантюрную войну. К Ганибалу же он опять вернул свое расположение. Но было уже 
поздно прибегать к советам карфагенского полководца - надо было готовиться к 
решительной битве с римлянами. Антиох стал отовсюду стягивать в Ламию войска. 
Своих солдат у него было около 10 000; союзников же явилось намного меньше, чем 

ожидали.

С этими силами Антиох выступил к Фермопилам. Узкий проход между горами 
(единственное место, где можно было пройти) он велел перегородить двойным валом 

и рвом, а где нужно - еще и стеной. Этолийцам он велел занять вершины соседних 
гор и стеречь тропу, по которой некогда персы зашли в тыл воинам Леонида. Когда 

началось сражение, римляне, наступая плотным строем, оттеснили сирийцев к самым 

укреплениям, но здесь принуждены были остановиться. Расположившаяся на валах 
сирийская фаланга поражала сверху легионеров своими длинными копьями, и не было 

никакой возможности сбросить ее оттуда. Консул Ацилий уже готов был начать 
отступление, но тут на холме, который господствовал над сирийским лагерем, 
в